Новик

— Да куда там? — фыркнул священник. — Просто пожурят. А то вновь? Но и гнев царя отведут от старшин городских. За что те воеводе новому изрядно монет отсыпали. По миру не пошли, но поиздержались основательно. Слышал я — скулили и прибеднялись так, будто их без порток оставили.

— Может до нас царю дела и не будет? — с надеждой спросил Агафон.

— Неисповедимы пути Господни! — перекрестился Афанасий. — А я ведь колдуна так и не поймал…

— Ну не поймал, и что с того? Они, гады, хитры. Не мудрено, что он улизнул.

— О нем уже наверх доложено.

— Ох ты ж… Кому? Митрополиту?

— Царю.

— А он спросит.

— Как есть спросит, — согласился Афанасий. — Мню, что и с меня спросит, что дела свои веду скверно и развел под важным городом гнездо бесовское. И с тебя, что хитришь да мыта не платишь, да товар редкий утаиваешь. Кто-то ведь должен ответить. Если воеводу бывшего наказать по уму не смогут, то нас… почем нет?

Помолчали. Каждый думая о чем-то своем.

— А чего нас воевода под стражу не берет? — поинтересовался купец.

— Я того не ведаю. Сам удивлен.

— Интересно, как там у Андрея? — сменил тему купец.

— А что у него должно быть?

— Так разбойники досаждают с татарами. Сам же видел сколько меринов, взятых на клинок, пригнали Кондрат с Федотом и Акимом. Там, наверное, жарко.

— Хорошо бы…

— Что хорошо?

— Может эти московские гости там голову себе и сломают. А вместе с ними сгинут и записи их все.

— А они их не оставили в Туле разве?

— Оставили. Но воевода не дурак. И если десятка сгинет, то и грамоткам этим пути не даст, а тихо сожжет на заднем дворе от греха подальше. Он ведь понимает, что добра от этого дознания великого не будет. Ему во всяком случаем.

— А если сам почитает их? Да против нас обернет?

— Это само собой…

— А если уже почитал?

— Мне дьячок сказал, что их в сундучок положили все и опечатали. Замок снять не беда, а вот печать ту тронешь — потом бед не оберешься. Дело то государево. А вот если десятка сгинет, то воевода может сказать, что забрали они с собой свою писанину…

Агафон мрачно кивнул.

— Батька, — нарушил их покой паренек, заглянувший после стука к беседующим.

— Что тебе?

— Там это, родичи из Новгорода приехали. Много.

— Много?

— Да с ними кто-то еще.

— Вот …! — воскликнул Агафон и ударил себя о стенку кулаком. — Их сейчас еще только не хватало! Что, не могли приехать попозже?!

— Ты не пыли! — положив ему на плечо, произнес Афанасий. — Сейчас московских в городе нет. Иди — поговори с родичами. И спрячь их куда-нибудь пока. Авось обойдется. А лучше домой отправь.

— А чего отправь то?

— Ты ведь их сюда притащил из-за Андрея и его краски?

— Я тебе этого не говорил.

— Да это и дураку ясно.

— Так уж и дураку?! — нахмурился Агафон.

— Даже тому дураку, что перед тобой. — усмехнулся Афанасий, после чего продолжил. — Андрея в Москву вызывают. Вот и подумай — нужны ли они тут? А может и тебе с ним в Новгород съездить? Вернешься на будущий год, как раз все тут поостынет.

— А коли Андрея зовут поговорить? И он вернется вскорости?

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — горько усмехнулся Афанасий. — Стал бы царь из-за паренька такую возню устраивать, если бы хотел поговорить? Да и зачем ему отправлять за ним целый десяток?

— Ну… да кто его знает?..

Глава 8

1553 год, 9 сентября, поместье Андрея на реке Шат

Андрей затянул последний ремень и немного попрыгал, проверяя как сидит его доспех. Не болтается ли? Новый доспех его сидел отлично. Точнее не новый, а новый-старый…

Перегрузка мерина легкой породы и неспособность его вести нормальный бой при текущем весе снаряжения заставляло Андрея экспериментировать. Тем более, что сидение в этой осаде оставляло довольно много времени на это занятие. Все равно делать особенно было нечего.

Свой доспех, понятно, он не трогал. В чем ему сражаться то в случае чего? Зато у него имелся определенный запас стрельчатых пластин и несколько трофейных кольчуг панцырного плетения.

Вот он и собрав небольшой фрагмент своего ламелляра обстрелял его бодкинами шагов с десяти. И получилось хорошо. Понятное дело, что стрелы безнадежно травмировали пластины, отправляя их под замену. Но, и это очень важно, углублялись за них неглубоко. Что, после некоторого раздумья, позволило ему отказать от кольчуги на корпусе. Тем более, что крепко привязанные к тканевой основе стрельчатые пластины не разъезжались и крепко держались своего положения, в отличие от обычной ламеллярной вязки без основы.

Вдовушки сшили Андрею новый стеганый кафтан, усилив немного простежку на груди. А потом, растерзав один из трофейных панцирей, нашили прям на этот кафтан фрагменты кольчуги[37]. В частности, рукава и подол. Сверху же на этот кафтан надевалась пересобранная за ночь ламеллярная жилетка. Ее собрали на сыромятной коже, достаточно жесткой для того, чтобы ее можно было «поставить» на бедра как полноценную кирасу, разгрузив плечи. Но не очень толстой. Да и, положа руку на сердце, толстой у него и не было.