Новизна хуже старины (СИ)

Я отключился и пошел обратно. Кинул беглый взгляд на Алексея — он спал сном праведника. До понедельника можно и отдохнуть, не думать о расследовании. Сергей все сделает. Кто такой этот аноним — я выясню завтра. А пока я решил почитать дневник Вадима — я помнил, что Алексей держал его на средней полке книжного шкафа. Я пошел в гостиную, быстро нашел там знакомую тетрадь в черном переплете и, вернувшись в спальню, сел на кровать рядом со спящим и стал читать.

В тот день, когда его заметки впервые попались мне на глаза, я прочел только часть, где Вадим писал об убийстве Лиановского. Начало следующей части описывало его болезнь, случившуюся с ним на нервной почве.

«Меня навещали только Павлов и мой заместитель. Первого я еще как-то мог выносить, но второго — никак, поскольку в бреду мог случайно проговориться о том, что я убил Лиановского и остальных. Саша, конечно, обижался на меня за это, но, понимая, что с больного спрос маленький, не выражал вслух свое недовольство. А я, оставшись один в палате, плакал в подушку, стараясь, чтобы это было незаметно».

А ведь я действительно тогда обижался на него. Вот представьте себя на моем месте: я приходил к нему в больницу, а он не смотрел на меня и старался скорее выпроводить… Но я же тогда не знал, что он убил троих человек! Я узнал об этом только тогда, когда в декабре за ним пришли опера и вели его в наручниках по нашим коридорам…

Затем он ездил в Адлер и привез оттуда молодую жену… Я помню, что на свою свадьбу он пригласил меня, Павлова, Наумова, Сергея (начальника нашего РОВД) и кого-то из знакомых своего тестя. А отец Анастасии был успешный бизнесмен. Свадьба прошла скромно — мы просто сидели в ресторане. Не напились допьяна (но не все) — у Вадима была какая-то странная реакция на алкоголь: он постоянно засыпал даже после одной рюмки.

А в следующей части объявился Маликов. Странный он все-таки человек: мало того, что он не отплатил убийцам своей семьи — ведь потерял отца, мать, жену, дочерей — и заставил Вадима отомстить за них (а тот ведь никакого отношения к ним не имел!), так еще и ушел с работы, как только всплыли факты его биографии. Как я узнал, что он был прокурором, то чуть не упал в обморок. Хорош прокурор! Слабый характер — разве это достойная такой должности черта личности? Дальше я прочитал о том, что Вадим предложил ему работать следователем. Вот, значит, как он в полицию попал! По блату! Разве это хорошо?

Следующая часть не была интересной: Вадим описывал три дня, проведенные им на его даче вместе с Анастасией и Маликовым. Но потом события завертелись, как в калейдоскопе: он отправился на исповедь, что ему посоветовал… Владимир. Никогда бы не поверил, что он в кои-то веки может дать кому-либо добрый совет. Однако, тем не менее, это было именно так.

Вот я и добрался до его поездки на Лазурный берег: последние строчки повествовали о том, что его, Владимира, Раису и Анастасию лишили сознания и его одного куда-то увезли. Сейчас я узнаю, что он пережил в плену — страшно это читать, но нужно…

Его поймал какой-то польский криминальный авторитет, Ян Радзинский — садист и гей. Об этом мне еще Алексей рассказывал, но в двух словах, а Вадим написал об этом самую большую главу из всех… Так вот, он его поймал, заставил раздеться донага и затем жестоко избил. А когда Вадим потерял сознание, то главарь этих польских бандитов привел его в чувство, вылив на свежие раны от прутьев соляной раствор. Да, вот это кошмарно… Этот садист точно так же поступил и с Алексеем. Я посмотрел на него — он все еще спал.

Продолжаю чтение — я пробежал глазами страницы, рассказывавшие о раскаянии Вадима. И вот я наткнулся на эпизод, когда к ним в подвал пришел Радзинский и затем увел его с собой. Я сразу понял, о чем там будет рассказано, и хотел бросить тетрадь, но собрался с духом и решил прочитать, несмотря на глубокое отвращение, которое наверняка испытаю.

Но Вадим сумел описать свое… нет, я не могу сказать это слово!.. так, что особого отвращения я не почувствовал. Конечно, я все-таки испытал его, но только по отношению к личности главаря мафии, а не к жертве насилия! Мне очень хотелось убить его самым жестоким способом! Крохин тогда то же самое сказал:

«— Да как он посмел? Я его за это убью голыми руками! — возмущенно кричит он».

Я бы тоже убил этого Радзинского, если бы был на его месте. Но именно эти слова Алексея привели тогда к тому, что он едва не принял столь ужасную смерть… Я не мог понять этих мафиози — как они только могли додуматься до того, чтобы вливать внутрь человека яд? По-видимому, все они были либо явными, либо латентными гомосексуалистами… Ну, главарь-то был явным. И казнь они выбрали с таким же извращенным оттенком! Странная какая-то психика у всех этих преступников — единственным из них, чьи мотивы я понимал, был Вадим. Да, в глазах простых обывателей он отъявленный рецидивист, хоть ни разу не сидел в тюрьме. Я назвал его преступником только потому, что хотел посмотреть на это дело с точки зрения обычного человека, а не его друга.