Новое Будущее

Внезапная догадка осенит Бойко. Конечно, следовало догадаться сразу. Кому сподручнее хакнуть ровер и перепрограммировать стройбота и дрон? Кому, как не высокорейтинговому кодеру? К тому же в статусе руководителя миссии. И Гэвэл долгое время оставался в Корзине один. Он был предоставлен самому себе и мог делать все, что ему заблагорассудится. Например, съездить к соседним хранилищам и уничтожить их.

Однако Гэвэл не даст Бойко вымолвить ни слова.

– Ты знаешь, Бойко, ведь это очень странно. Элиш, которая была с тобой, не вернулась. И никто не знает, что с ней случилось. Зато твоя нелюбовь к Вативу была очевидна каждому.

Ширна продвинется к Гэвэлу еще ближе, словно стараясь спрятаться за ним. Чжун Куй недвижимо замрет у стены.

– И знаешь, – продолжит Гэвэл, – ты уж извини, я заглянул украдкой в твое досье. Ты ведь из биомеханической утробы. Твоя мать была слишком занята, делая карьеру, и не хотела отвлекаться на деторождение. Конечно, раздвигать ноги для этого больше не обязательно. По крайней мере, свои – ведь можно делегировать репродуктивный труд сурмаме. Но она предпочла включить тебя в экспериментальную программу по созданию автоматизированных утроб. Такое вряд ли проходит бесследно, неудивительно, что у тебя снесло крышу. Может быть, ты хочешь избавить бэкап от такой участи? Не допустить подобного здесь, на Марсе?

Бойко вздрогнет от того, как ловко Гэвел отводит от себя подозрения. Пыльная буря ярости зародится внутри и начнет быстро увеличиваться в размерах.

В этот момент Ширна положит руку на ладонь руководителя миссии, и строгую черно-белую чересполосицу украсит яркая божья коровка.

От давления ищущей выход ярости Бойко перестанет слышать разговор землян, его сменят неприличные картинки с участием Ширны и Гэвэла. Картинки обретут цвет, станут объемными и придут в движение перед глазами Бойко, делая существование здесь и сейчас совсем невыносимым. Когда картинки превратятся в бегущую киноленту и к образам добавятся влажные хлюпающие звуки, Бойко встанет из-за стола, едва не опрокинув посуду, и быстрым шагом направится в свой отсек.

Найдя необходимое, Бойко быстро вернется в зал, наставит ствол ракетницы на Гэвэла и выстрелит.

Ширна слетит со стула, забьется в угол и поднимет руки в знак подчинения. Бойко выстрелит второй раз, целясь прямо в ее сердечко. Безнадежно красная кровь зальет ее нагрудный бэдж – так что надпись «Ш. Рмасс» будет едва различима. Ширна мертва, как независимые медиа.

Бойко посмотрит на руководителя миссии. Гэвэл Гаволим безупречно мертв. Мертв, как идея устойчивого развития.

Когда ярость ослабит давление, вернет четкость зрения и слух, Бойко оглядится по сторонам. Куя не видно. Тот бежал из зала, и Бойко решит найти его, чтобы уладить возникшее недоразумение и обо всем договориться.

В отсеке поэта пусто. Чжун затаится, словно крыса, и перед тем, как продолжить поиски, Бойко зайдет к себе за новыми зарядами для ракетницы. Беглец не настолько глуп, чтобы скрыться на поверхности. Останется лишь одно место, где можно спрятаться. Бойко направится вниз, в хранилище.

Звук заполняющего пространство воздуха подтвердит догадку. Бойко ускорит шаг по пологому спуску. Ведущий в хранилище шлюз открыт настежь, внутри темно. Бойко замрет на пороге.

Несколько минут напряженного вслушивания не принесут результата. Бойко поиграет с панелью управления, и хранилище зальет белый свет.

Пространство стерильно. Оно, насколько хватит взгляда Бойко, заполнено длинными рядами одинаковых конструкций в половину человеческого роста. Сотни биомеханических утроб готовы к работе – производству нового человечества. В сейфах вдоль стен дьюаровские сосуды с биологическим материалом, прошедшим процедуру витрификации. Часть отобрана у кратно проверенных доноров, часть сконструирована генетическими инженерами.

Идеальное человечество. Тысячи и тысячи homo ex machina упакованы и ждут своего часа, томятся в стерильных пробирках в ожидании репродуктологов.

Между утробными рядами роботизированные манипуляторы, способные начать производственный процесс по таймеру или радиосигналу. Хранилища в других Корзинах устроены также. Чтобы ни случилось на Земле, популяция человечества может быть восстановлена. И, возможно, это будут лучшие люди, чем прежде.

Чжун Куй выскользнет из-за стойки. Тщедушный респектуемый поэтик наставит на Бойко пистолет. Должно быть, кто-то из риск-менеджеров, купируя неизвестные угрозы, разместил в хранилище небольшой оружейный арсенал.

Чжун посмотрит на Бойко с ненавистью и страхом. И тогда ярость внутри Бойко забьется снова, все сильнее и сильнее. Тишину нарушат – один за другим – два выстрела.

Пуля попадет Яне Бойко в грудь, и ее тело осядет на медленно холодеющий пол. Яна с удовлетворением заметит, что и ее выстрел смертелен. Чжун Куй умрет, как случайная ересь гуманизма.

И все же в почти стерильном пространстве хранилища прозвучит окончательный вопрос:

– Кто ты?

Эдуард Веркин. Крылья