Новое платье Леони

– А хочешь, я расскажу тебе продолжение той истории? Ну, про опасного преступника, который бежал и…

Том улыбнулся и вмиг забыл о своих тревогах.

– О да! Я обожаю бояться!

* * *

Слух распространялся по городу с невероятной скоростью:

Пустоцвет – мошенник! Пустоцвет – жулик! Пустоцвет – жулик и мошенник!

Слух рос и креп, обрастал новыми подробностями, воскрешал старые страхи, обиды и унижения, город гудел. А значит, не он ее отец? А тогда кто? А вы-то сами знаете? А знаете к тому же, захлебывались в восторге злые языки, что он вовсе не чист перед законом! За ним след тянется – ого-го! Да! Не далее как вчера мой зять, который служит в полиции, говорил…

Обсуждали в кафе и магазинчиках, в парикмахерской и у касс «Карфура»: слышали последнюю новость? Рэй Валенти… А я всегда говорила, что он что-то мутит! На какие шиши он «Мазерати» купил?

С имени Рэя начинались разговоры и им же заканчивались. Люди упивались сплетней, передавали ее из уст в уста, в душе осуждая себя за долгие годы униженного молчания.

Аптекарь месье Сеттен уверял, что с ним больше все это не пройдет, что если Лансенни или Жерсон явятся за контрибуцией для общества пожарных, он их спустит с лестницы прямо на клумбу с розами, а у моих роз знаете какие шипы? «И это еще будет вежливо», – добавлял он, мужественно скрестив руки на груди.

С ума сойти можно, как все осмелели, когда враг ослабел!

Виолетта, выруливая на своем «Мерседесе», подливала масла в огонь. Она рассказала про мэра, про зарплату. «Мне, конечно, стыдно, но он заставил меня это сделать! Он угрожал мне расправой, если я не соглашусь!» И она добавляла пикантные подробности, которые легко было проверить. «Скажи пожалуйста, а она не врет, жена мэра действительно осветлила волосы! Она теперь у нас платиновая блондинка! И впрямь она похудела. А у мэра зубы стали белые, костюмчики теперь носит тройки, фирменные очки. А на какие средства? Это же мы все платим, это наши налоги! Ну не стыдно ли? А он еще каждое утро бегает трусцой, а за ним бежит телохранитель! Эти люди считают, что им все позволено! Что они стоят над законом. Если они думают, что мы и дальше позволим обдирать нас, как липку, они явно просчитались!

А Венсан Леньель? Ты в курсе? Он тоже замешан в злоупотреблениях. Это одна из махинаций Рэя! Леньеля выдал коллега. Муж домработницы в доме Дюре… Все рассказал, все. Он был возмущен, вот так служишь честно и вдруг узнаешь такое! Вроде как он накрутил больше девяноста тысяч евро, этот Леньель! Да уж, они не бедно жили, Леньель и его жена. И даже не скрывались! Все они одним миром мазаны, говорю тебе. Закон, это не про них. Они обтяпывают свои делишки и сидят у нас на шее. Уже начато расследование, и вскрывается такое, такое! В полиции проверили банковский счет Леньеля и обнаружили там вклады, внесение наличных денег – нажитых нечестным путем! И переводы на счет Рэя Валенти. Огромные суммы! Не какие-нибудь деньги на мелкие расходы. Попал он, этот Леньель! И Рэй Валенти тоже попал! Не хотелось бы мне оказаться на их месте, уверяю тебя! А ведь есть еще куча всего, помимо этого!»

Виолетта ткала свою паутину, когда ходила в булочную за хлебом, когда припарковывала машину, когда стояла в очереди на почте, когда заходила в химчистку и в кафе на чашечку кофе. Она уточняла: да, мы действительно были близки, но ведь каждый имеет право на ошибку. И она вновь и вновь рассказывала об удивительных вещах: да-да, хитрейшие махинации, да-да, многоступенчатые жульничества, да-да, личный самолет для встреч с Путиным!

Люди чувствовали облегчение: им можно было больше не бояться. Они рассказывали друг другу о гнусностях Рэя, добавляли детали, точили ножи. Зверь был подранен. Скоро можно будет его завалить.

Все-таки, говорили некоторые, он пошел по плохой дорожке, и это жаль. Раньше он был другим, он был смелым, отважным. Но деньги, вы же понимаете, они разрушают человека так же неизбежно, как алкоголь. А Рэй ведь тоже человек, как все другие. И потом он ведь рос без отца, это нельзя забывать. Когда у человека есть и отец и мать, ничего лучше для ребенка не придумаешь, кто же будет с этим спорить. Его последнее время что-то не видно. Он чувствует, что его авторитет разбился вдребезги, вот и прячется. Не строит больше из себя гордеца.

* * *

Рэй и правда почти не выходил из дома.

Он едва осмеливался спуститься за почтой.

Руки его дрожали, когда он вскрывал конверты. Анонимные послания: Пустоцвет – мошенник! Пустоцвет – жулик! Буквы, вырезанные из газет. Словно белье, которое сушится на веревке. Они всем скопом это пишут или кто-то один старается? Рэй не знал.

Нервы его были на пределе. Иногда он плакал.

Утром он вставал и открывал ставни, чтобы посмотреть, какая погода на улице. А толку-то? Он все равно не выйдет гулять.

«Странно, как опустел дом с тех пор, как здесь больше нет Леони», – сказал он себе, переходя из кухни в спальню.

Он насыпал себе в чашку растворимый кофе, добавлял кипятка. Нарезал бутерброды, намазывал их маслом, нес завтрак в комнату матери. У нее был хороший аппетит, она требовала добавки бутербродов.