Новое платье Леони

Лансенни потер нос пахнущими хлоркой пальцами. С тех пор как они перестали прокручивать разные делишки, время стало идти медленно. Он все время торчал в своем бистро. Прислушивался, едет ли фургон водопроводчика, тупил в телевизор, прибирался. Мартина пользовалась передышкой. Уезжала за покупками, оставляя ему длинный список дел, как Золушке. Он потерял весь свой авторитет. Превратился в мальчика на побегушках. Он скучал и тупел на глазах. И неустанно жирел при этом.

– Нельзя, чтобы они зацапали Рэя, – сказал Жерсон. – Он может выдать нас.

– Ты тут уж преувеличиваешь! Он стойкий парень.

– Наносная у него крутость, вот что.

– Ну ладно тебе!

– Помнишь, он запретил нам трогать Эдмона и его дочку. Он их боялся. Потому что в конечном итоге Эдмон был единственным человеком, который ему сопротивлялся и в конечном итоге не подчинился.

– Ну посмотрим. Я вот пока устранился. Не снимаю трубку, когда он звонит, а дома к телефону жена подходит…

– Ну что, понравилась тебе эта поездка с Адрианом и Томом?

Стелла наводила порядок в палате у матери. Разбирала диски, которые должна отнести в прокат, складывала коробки с лекарствами, собирала в стопку ноты, мыла стаканы, поправляла кровать. Ей хотелось уйти, закрыть за собой дверь но почему-то она не уходила, что-то, казалось ей, не закончено, что-то висело в воздухе, что-то мучило ее, не давало покоя рукам, давило на затылок, сжимало голову, словно стальным обручем. Ей надо было крутиться-вертеться, как-то действовать, как-то гасить крик, рвущийся изнутри.

– Да, – сказала Леони. – Мне она пошла на пользу. Я словно снова почувствовала себя двадцатилетней…

– Странно, мам. У тебя больше не щелкает эта косточка в горле, когда ты говоришь…

– Надо же, – сказала Леони. – Я и не заметила. У меня уже так один раз было в детстве. Сюзон очень волновалась по этому поводу. И что, сейчас опять так было?

– Как будто у тебя там что-то треснуло и перекатываются маленькие косточки. Я думала, что это потому, что тебе было страшно…

– Мне больше уже не страшно, – с некоторым сомнением в голосе произнесла Леони.

Она задумалась. Закрыла глаза, вновь открыла.

– Нет, все-таки страшно… Немного.

– Ну все же не может пройти так сразу! Будешь восстанавливаться потихонечку, полегонечку.

– В тот день, когда Том и Адриан отвезли меня на пикник, я вновь обрела жизнь и это так прекрасно, Стелла!

– А вот этот можно уже вернуть? – спросила Стелла, показывая ей компакт-диск. – Ты его уже наизусть знаешь.

Леони явно засомневалась.

– Мама! Ты не можешь хранить их все у себя! Ты должна что-то выбрать. Нет, ну ты удивительный человек. Ни с чем не можешь расстаться!

– Не смейся надо мной, детка!

– Я не смеюсь, но ведь правда…

«Что происходит? – лихорадочно спрашивала себя Стелла. – Она меня раздражает. И уже не в первый раз». Привычная ярость время от времени поднималась в ней.

Она глубоко вдохнула, задержала воздух. Села на кровать, сложила ночную рубашку.

– Скоро ты выйдешь отсюда. Доктор говорит, что это вопрос нескольких дней. Тебе надо приготовиться.

– Но я же не вернусь к ним… – умоляющим тоном сказала Леони.

– Нет. Конечно нет. Ты можешь поехать к Жоржу и Сюзон. Тебе там будет хорошо. И ты будешь в безопасности.

– Такое впечатление, что я пакет, который передают из рук в руки, – вздохнула Леони, пожав плечами. – Туда передадут, сюда передадут. И моего мнения даже не спрашивают.

– У тебя есть другие варианты?

Должно быть, она ответила слишком резко, отреагировала слишком живо. Лицо Леони сморщилось, подбородок задрожал. Она закрыла лицо руками.

– О Господи! Ну я тебя прошу, мам, не надо! Это ведь не наказание – поехать к Жоржу и Сюзон.

– Ты такая же, как Эдмон. Он вот тоже хотел снять мне квартиру. Спрятать меня куда-нибудь, чтобы больше обо мне не слышали! Я не хочу, чтобы моей жизнью занимались другие, хочу сама разбираться со своей жизнью.

– Эдмон приходил к тебе? Почему ты мне не сказала? Он говорил с тобой? Он рассказал тебе про свою встречу в баре «Великие люди» и показал письмо?

– Так ты знаешь про письмо?

– Да. Я ждала просто, когда ты захочешь со мной о нем поговорить.

Леони отвернулась, закусила губу. Как же давно у нее не было ничего своего. Ничего, принадлежащего только ей.

– Но оно твое, мама, я же не прошу, чтобы ты мне его прочла! Я просто спрашиваю, как прошел ваш разговор с Эдмоном.

– Он дал мне письмо Люсьена и…

Она пошарила рукой под матрасом, нашла письмо и протянула его Стелле, но та оттолкнула ее руку:

– Нет, мама!

Но Леони стояла на своем:

– Прочти его, оно такое прекрасное!

– Мне бы не хотелось, оно слишком личное… Он все-таки был твоим любовником, в конце концов.

– И твоим отцом!

– Я не нуждаюсь в отце. Я, конечно, рада была узнать, что не имею ничего общего с Рэем, но вовсе не собираюсь рыдать на могиле неизвестного человека. Я хорошо подумала и…

– Мне бы так хотелось познакомиться с его дочерью, Жозефиной Кортес! Хорошо бы ты ее нашла, мы бы с ней познакомились, она рассказала бы мне о нем.

– Не уверена, что хочу это делать, – сказала Стелла.

Леони ошеломленно уставилась на нее.