Новое средневековье XXI века, или Погружение в невежество

Но в начале XX в. их противники соединились, особенно молодые крестьяне и рабочие из нового поколения, и были радикальными. Сказали, что «хлынул мощный антибуржуазный революционный поток». Масса крестьян и рабочих соединилась в особую систему — общинного крестьянского коммунизма, в период Октябрьской революции и Гражданской войны стал складываться особый тип хозяйства и общества (как будто традиционный, но это были синтезы и инновации). Часть буржуазии, помещиков и интеллигенции уехала, а другие молчали, и им лучше было жить в СССР.

Так, во времена с 1930 до 1955 г. действовала неявная наша структура механической солидарности (как называли на Западе). Тогда люди считали, что они соединились в общину и эта солидарность их бережет. Например, «дети войны» сразу в 3–4 года это поняли, а подростки жили в общинах — и иначе было нельзя.

И вот уже в конце 1950-х годов советское общество ликвидировало механическую солидарность — прочную солидарность общины, — а мы этого не увидели и не осознали. Все думали, что будем жить, как было, и даже веселей.

Постепенно появлялись странные группы студентов, преподавателей, где уже стали проявляться, хотя и нечасто, антисоветизм, западничество. Можно было услышать рассуждения о нежизнеспособности системы, которая абсолютизирует государство, встречались и те, кто говорил о необходимости перманентной революции, а кого-то называли «экзальтированными коммунистами». В лаборатории вечером говорили, спорили — но можно ли было с должной степенью критичности отнестись к опасным высказываниям, ведь это были наши хорошие товарищи, наша семья!

А общество продолжало меняться. И вдруг в 1991 г. один из «прорабов перестройки» Л. Баткин говорит: «На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?.. Я призываю вас вырабатывать решения исходя из того, что сейчас, на августовской волне, у нас появился великий исторический шанс по-настоящему реформировать Россию…!»

А сейчас вспомним? откуда вырос советский проект, что было его фундаментом? Он вырос из крестьянского мироощущения. Но дети, подростки и молодежь 1970–1980-х не знали ни войны, ни массовых социальных бедствий, а власть, как и в 50-е, продолжала говорить с ними на языке «общины», «крестьянского коммунизма». Но молодёжь этого языка просто не понимала, а со временем стала над ним посмеиваться. Так мы вошли в сферу невежеста: мы думали, что шли в общину, а она уже призрак — а что есть? Этого нам не сказали.

Социализм, что строили с народом большевики, был эффективен как проект людей, испытавших беду. Но тот проект не отвечал запросам общества благополучного — уже пережившего и забывшего беду как тип бытия. В СССР к такому кризису советского общества не были готовы ни государство, ни мыслители. К несчастью, общественные и гуманитарные науки СССР с этой задачей не справились. Правда, с ней и в современной России эти науки не справляются.

Для множества людей советский строй был их достоянием, но в новой жизни 60-х, 70-х, 80-х это уже стало преданием. Советские люди и искренние коммунисты не могли понять политической системы перестройки, так как оказались связанными давно устаревшими понятиями и структурами. Очевидно, что современного знания об общественных процессах почти никто не имел. И как следствие — большинство оказалось недееспособно в политике: и левые, и правые, и исследователи общественных наук.

Задолго до перестройки, до развала СССР, до 1993-го мы покатились в другой колее. И только под обломками страны, в катакомбах, некоторые начали задумываться. Переход от механической солидарности к органической, как и урбанизация, — тяжелое потрясение. Это усугубило культурный кризис советского общества.

Дальше действовала логика распада.

Процесс «перестройки»

Мы сейчас, как слепые, копошимся в яме, в которую нас завели слепые поводыри. А яма эта — воронка от взрывов антисоветской революции, и вся эта «перестройка», которая нас в эту яму столкнула, — эпизод той же Февральской революции, которая, как оказалось, вовсе не была закончена, а лишь прервана ради Отечественной войны. Так «перестройка» стала спецоперацией холодной войны. Это было проведено на глубину, достаточную для ликвидации СССР, — оставив страну без больших общностей России.

Например, интеллигенция замещается «средним классом» — новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. Вот несколько цитат из разных статьей.