Новое царство

Хуэй не мог заставить себя взглянуть на Акх-Гора, опасаясь, что груз эмоций в его груди задушит его.

- Сегодня я назначаю тебя капитаном этой галеры, - продолжил Тан. Ты заслужил это, и ты будешь ярким примером для всех, кто служит под твоим началом.

- И...

- И я буду верен своему слову. Возьми свой корабль и два других и плыви в Лахун. Если там прячутся враги, пусть они дрожат. Грядет расплата.

***

Под полной луной раскинулись посеребренные пустоши. Ночной ветер шевелил пески и шелестел листьями финиковых пальм, и в его стоне было что-то одинокое. С платформы в носовой части своей галеры Хуэй наблюдал за тем, как блестят воды канала в неярком свете. Канал был углублен, и по нему могли ходить более крупные суда. Ремонт причала впереди был завершен.

Он вдохнул насыщенный аромат остывающей растительности, но это мало помогло облегчить стеснение в груди.

Расплата, сказал Акх-Гор. Если бы он только знал, насколько.

Барабан молчал – Хуэй не хотел привлекать к себе внимание при приближении, – но его люди ритмично налегали на весла, лопасти опускались и поднимались в ливне лунных капель. Нежные всплески убаюкивали его. Но его рука все еще лежала на рукояти меча.

Лахун был далеко от двора фараона и его мыслей в такие неспокойные времена. Но Хуэй никогда не забывал. Он думал об Исетнофрет, в безопасности за белыми стенами, светящимися в конце дороги от пристани, и о Кене, спящем в своей постели. Он был уверен, что в их руках власть над городом, где родился Хуэй. Они могли наслаждаться богатствами, проходящими через его ворота, и держать в своих ладонях жизни людей. Он думал, что его настроение раскалится добела, как только он вернется в Лахун, и что его жажда мести воспламенит его череп. Но Хуэй чувствовал лишь холод, проникающий до самых костей. Он был готов покончить со всем этим – добиться справедливости для своего отца, а затем продолжить свою жизнь с Ахурой и Ипвет и выполнить свой долг перед Таном и армией фараона.

Будут ли гиксосы сопротивляться? Он достаточно насмотрелся на их повадки, чтобы знать, что так и будет. Но он был готов. Он разработал стратегию вместе с Таном той ночью у костра, и все его люди на этих трех кораблях были проинформированы о своих ролях. Гиксосы могли сдаться или умереть. И Лахун снова будет свободен.

Его галера подошла к пристани, и трое мужчин спрыгнули на берег, чтобы привязать швартовы. Два других корабля со скрипом подплыли следом. Хуэй спустился по настилу к концу дорожки и уставился на дремлющий город и разрушенную пирамиду за ним. Как мирно все выглядело под светом полной луны. Было мертвенно тихо, как всегда в этот час, но, казалось, над городом нависла гнетущая атмосфера.

Как только его люди выстроились в шеренгу позади него со щитами, прикрепленными к их левым рукам, Хуэй вытянул руку вперед, и марш начался. Пройдя немного, он остановился, чтобы прислушаться, но не услышал ничего, кроме топота кожаных подошв. Должно быть, дозорные спят. Они наверняка видели появление военного отряда на пороге своего дома, но не подняли тревогу.

С каждым шагом, приближавшимся к воротам, у Хуэя все сильнее сдавливало грудь. Он не мог найти этому никакого объяснения. Он оглянулся и увидел, что его люди тоже это почувствовали. Глаза переместились, руки нависли над эфесами мечей. Неужели их заманивают в ловушку? В былые времена так не поступали: ворота были заперты, со сторожевых башен доносились сигналы тревоги, а стражники и те немногие лучники, что у них были, спешили на стены. Возможно, гиксосы применили новую стратегию.

Хуэй поднял руку, чтобы замедлить шаг своих людей. Он не сводил глаз с ворот, наполовину ожидая, что они распахнутся и оттуда хлынет поток колесниц со стрелами, выпущенными из этих ужасных луков.

Ничего не двигалось.

Тау подошел к нему и сморщил нос.

- Что это за запах?

Хуэй принюхался к воздуху. Теперь он тоже мог уловить его - слабый, неприятный аромат ночного бриза. Он почувствовал, как по спине поползли мурашки.

Когда они приблизились к стенам, Хуэй посмотрел на башни. Все они казались пустыми. Калитка была приоткрыта и колыхалась на ветру, каждый скрип сопровождался глухим стуком, когда она открывалась и закрывалась.

Хуэй дернул рукой влево и вправо. Колонна его людей разделилась, и они бросились занимать позиции по обе стороны ворот. Мечи взметнулись в руки, щиты были подняты. Глаза устремились на него, ожидая его приказа.

Он кивнул, и двое воинов прокрались вперед, прижались плечами к воротам и открыли их.

Из темноты на них хлынул запах гнили. Рука Хуэя взлетела ко рту. Мальчик подавился, а люди Хуэя задохнулись.

Хуэй обмотал шарфом рот и нос и кивнул своим людям, чтобы они сделали то же самое. Он знал, что означает этот запах. Он прошел мимо своих людей и через открытые ворота вошел в свой дом. Перед ним расстилалось море тьмы. Ни одна лампа не горела ни вдоль стены, ни в одном из домов, поднимающихся от стен к Верхнему городу.

Он почувствовал движение в темноте впереди себя. Он выхватил меч и поднял его.

- Кто там? - спросил он. - Не подходи.