Через несколько мучительных часов неуправляемого полета Джиль наблюдал Гатор так, как не видел до него никто. Триста километров — рукой подать. Светло-синяя гладь моря сменилась охристо-зеленой окраской суши. Он видел города, большие и малые. Планета-соседка выглядела заселенной гуще, чем Ферн. Но плодородных земель там было мало. «Вот в чем наше преимущество перед Врагом», — мелочная и постыдная мысль вспыхнула и пропала. Им владело необычное чувство: как будто он смотрит на себя со стороны. Увиденное не радовало.
Этот пацан только что стал сиротой, потому что его гордый родитель — процветающий землепашец, пренебрег угрозой рейдерского захвата. Недальновидность отца погубила семью. Дед не раз заводил разговор о присоединении к коллективной обороне. Но зять неизменно отвечал, что льву незачем брататься с зайцами. Да и забыть пора о хаосе Лихолетья! В стране нынче покой и порядок.
Единственный уцелевший — пацаненок был таким же гордым, глупым и злым. Вместо бешеной, ненужной расправы над обездвиженными бандитами, ему надо было поменять в гравилете аккумулятор Ричи. Запасной, полностью заряженный, стоял на полке в гараже. Джиль видел его, когда прощался с Лейсан. Думая при этом о чем угодно, только не о том, что действительно нужно.
Через двадцать часов полета Джиль завершал третий виток вокруг Гатора. Орбита была сильно эллиптической и неустойчивой. Сказывалось совместное притяжение обеих планет. За всё время Джиль так и не попробовал связаться с Хеди. Хотя субэтерикс лежал наготове в наглухо застегнутом кармане жилетки.
Мучила жажда. Временами ощущалось головокружение, но не так сильно, как раньше. Обратил внимание, что в этот раз орбита в перицентре пролегала заметно дальше от планеты. Мелкие детали на ее поверхности различались плохо. Впрочем, он налюбовался ею досыта. Еще через три часа у него закончился кислород. … … …
… … … … … … … … …? … … …?? …???
Чернота, небытие, мутный рассвет. Пробуждение. Постель. Незнакомая комната. Тишину нарушает голос. Милый, знакомый, родной…
— Лежи! Хватит рыпаться! — рассердилась Хеди. — Совсем недавно ты чуть не умер. Шаттл забрал тебя в самый-пресамый распоследний момент! Ты уже глазки закатил. Хотя, ты не помнишь.
Джиль не спорил. Он не отрываясь смотрел на Хеди.
Одного лишь он не смог угадать. Что волосы у Хеди
— Чего уставился? — строго спросила Хеди. — И это уже не в первый раз! Я так и вижу, как в твоей голове копошатся Грязные Мысли.
Она шутила с серьезным видом, чтобы отвлечь Джиля от мрачных раздумий. Зря старается.
— Хеди… Не надо меня развлекать… веселить… Утешать. Понимаешь… когда я думаю об отце… маме… дедушке… о тех, кто их убил… и о тех, кого убил я… то…
— Вот и хорошо, — сказала Хеди. — Врач сказал: это — защитная реакция психики. Ты — солдат после боя. Тебе еще привыкать к мирному времени.
Она поправила подушку под его головой.
— Слышала, как мой дядя говорил с Ферном. Там наводят порядок. Создают Национальную гвардию, чтобы страшные безобразия больше не повторялись.
— Говорил… с Ферном?
— Ну, как всегда. График поставок и всё такое, в основном. Очень скучно.
Хеди скорчила гримасу.
— Они уверяли, что сроков не нарушат. А за нами точно не заржавеет — мы обязательства блюдем строго.
Она всё тараторила, а Джилем овладевало холодное недоумение. Ферн у гаторианцев именовался не очень пристойно. Для Хеди и других ее соплеменников это было выражение обычной неприязни горожан к селянам. Только и всего. Не берите в голову и не обижайтесь на грубые шутки.
От Джиля Хеди недавно узнала, что фернанцы, в свою очередь, часто именуют Гатор — Врагом. Но восприняла это образно, как такую же давнюю нелюбовь «сельских» к «городским». Ей и в голову не приходило, что речь идет о настоящей войне! Или…
В его воображении сама собой сложилась шпаргалка-словарик:
Джестер подери… Должен ли он поделиться такой бредовой догадкой с Хеди и ее умником-дядей? Нет… лучше не надо. Решат, что Джиль совсем сбрендил от перенесенных ужасных испытаний. Пусть на Ферне творят, что хотят. Желают вести свою странную войну — на здоровье. Гатору от нее нет вреда — здесь даже не подозревают, что с ними кто-то «воюет». Зато польза, вот она, у всех на виду.