Новогодний сюрприз

— Рудольф Васильевич, — возбуждённо воскликнула она, — объяснение очень простое. В данный акт ревизии включили недостачу, образовавшуюся по предыдущей краже. Я же Вам предоставила акт ревизии по предыдущей краже. Вы посмотрите на тот акт и увидите сумму недостачи. Вычтите эту сумму от суммы недостачи последней ревизии и получите ответ на свой вопрос.

Я произвёл вычеты.

— Значит, по моему вычету, у Вас недостаёт сумма за два платья, так?

— Да.

— Хорошо. Тогда у Вас, Зинаида Ивановна, в сущности, по последней краже, если мы возвратим похищенные вещи, нет недостачи. Так?

— Да.

— Вы согласны забрать этот товар?

— Да.

— Отлично! Зинаида Ивановна, Вы сделайте себе копию с протокола опознания вещей. Хорошо?

— Согласна.

— После, как сделаете копию, можете забрать вещи.

Пока заведующая переписывала, я поблагодарил понятых и отпустил.

— Кстати, чуть, было, не забыл. Зинаида Ивановна, Вы сказали, что сумму недостачи по первой краже включили в акт ревизии по последней краже. Так ведь?

— Да.

— Вы можете мне объяснить, на каком основании ревизоры поступили подобным образом? Разве сумму недостачи не списали по первой краже?

Заведующая подняла на меня удивлённые глаза, промолвила:

— Нет. Не списали. Сумма недостачи так и висит на мастерской. Обещали списать в новом году.

— Простите, Зинаида Ивановна, что-то я не совсем понял Вас. Поясните, пожалуйста, на основании какого документа должны списать прошлую недостачу?

— Как, на основании какого документа? — это она уже изумлённо посмотрела на меня, наверняка подумав, что я не знаю, как это делается. — Ввиду того, что была совершена кража из мастерской, за недостачу должен отвечать преступник, который совершил кражу. Милиция должна представить мне документ, подтверждающий, что виновник, совершивший кражу, установлен, или решение суда. На основании этих документов с нас списывают недостачу.

Я пристально посмотрел на заведующую и задал вопрос:

— Вы разве не обращались за документом в органы милиции или в суд?

— Да. Обращалась в милицию. Вначале была у начальника милиции, но он послал меня к начальнику уголовного розыска. Начальник уголовного розыска, извините, я забыла его имя и отчество…

— … Пилин Алексей Николаевич, — подсказал я.

— Да, да, Алексей Николаевич Пилин, теперь вспомнила. Так вот, он сказал мне, что пришлёт бумагу. — «Обещал прислать, но не прислал…» — отметил я про себя. — Я ждала, ждала, так и до сих пор от него никакого документа не получила.

«Это и козе понятно! — мысленно подумал я, и вдруг осенило меня, — вот где, оказывается, зарыта собака! Вот причина, почему окрысились на меня начальник отдела Пашков и Пилин, когда я потребовал материал по первой краже!»

— Простите меня, Зинаида Ивановна, но я должен огорчить Вас. Виной тому являетесь Вы сами.

— Как, я?! — мгновенно среагировала она, сделав на лице удивлённое, непонимающее выражение. — Это почему же я? — выкрикнула она так громко, что, наверное, её голос услышали в коридоре.

Я не спеша открыл материал, собранный по первой краже и возвращённый на днях мне, по моему требованию. Я попросил её успокоиться. Когда она немного успокоилась, я сказал:

— Вот смотрите, Зинаида Ивановна, на это заявление, — и я положил весь материал перед ней. — Читайте, пожалуйста, вслух.

Зинаида Ивановна взяла материал и стала читать вслух:

«… Я, заведующая мастерской, не имею к сторожу Лупо-ву претензий…»

Я на этом месте остановил Зинаиду Ивановну и задал вопрос:

— Скажите, Вы что подразумевали под словом «претензий», Зинаида Ивановна? Вы прощаете ему сумму, образовавшуюся после кражи, или что-то другое?

Зинаида Ивановна неожиданно занервничала. Глаза забегали, на губах появились мелкие дёргания. На лице её изобразилось тупое изумление, а в глазах отразился испуг. Заметив, что заданный вопрос привёл её в растерянное, недоумённое, тревожное состояние, я осторожно решил повторить вопрос:

— Всё же, что Вы всё-таки имели в виду, написав в заявлении, что Вы не имеете претензий к сторожу Лупову? Прощаете его за то, что по его вине в мастерской образовалась недостача? Погашаете за него эту недостачу или ещё что-то сделаете за него? Так, что ли, можно понять Ваше заявление?

Зинаида Ивановна, выслушав меня, ещё больше растерялась. Её лицо помрачнело и покрылось красными пятнами… Она некоторое время бессмысленно смотрела перед собой и молчала. Такое состояние продлилось значительный отрезок времени. Потом как бы очнулась и пробормотала:

— Я, право же, не знаю, что Вам и ответить. Мне сказали, как писать, ну я так и написала. Вы считаете, что я дурно, неправильно поступила?

Я слегка ухмыльнулся и сказал:

— Как мне знать, правильно ли Вы поступили или нет. Это Вы сами себе должны давать отчёт в своих поступках. Если человек переступит черту закона, учитывая тяжесть поступка, я могу ответить, дурной этот поступок или нет, учитывая требования закона. Как бы Вам не было неприятно услышать от меня, но я не могу не задать Вам следующий, очень деликатный вопрос:

— Какой ещё деликатный вопрос, Рудольф Васильевич? — закатив свои глаза, спросила она.