Новогодний сюрприз

— Ба! На охотника и зверь бежит! — воскликнул Пилин, увидев нас. — Так вроде бы говорят в народе?

— Вроде бы так, — произнёс я в ответ.

— А я к тебе собрался, Рудольф Васильевич, — быстро заговорил Пилин, широко улыбаясь. «Довольная улыбка! Теперь он на высоте!» — успел подумать я, глядя на него.

— Только что позвонил Пашков и сообщил, что ты был у него. Я подумал, что ты от начальника пошёл себе, и поэтому я собрался к тебе. Поговорить надо. Пойдём к тебе. Не возражаешь?

— Я-то не возражаю, Алексей Николаевич, но разве мы не можем поговорить у тебя? Что мы будем болтаться туда-сюда. Мне Пашков поручил заниматься задержанным. Вот иду к тебе, чтобы забрать его к себе.

Только успел закрыть свой рот, неожиданно Пилин закрыл дверь и, взяв меня под локоть, стал уводить подальше от двери его кабинета.

— Слушай, тут вот какое дело, — проговорил Пилин, понизив голос до полушёпота, — Сурков категорически отказывается давать показания. Молчит.

— Кто этот Сурков?

— Как кто? Задержанный в нише.

— Почему молчит, не говорит?

— Молчит, как рыба. Слушай, Рудольф, может, задержим его? Пусть посидит некоторое время, а? Может, заговорит?

— Николай Алексеевич, — сказал я, выслушав Пилина, — задерживать ты тоже имеешь полномочия. Зачем спрашиваешь у меня? Ты меня тоже пойми. Я ещё не разговаривал с задержанным и потому ничего тебе обещать не могу. Давай поступим так, Пашков поручил мне заниматься с ним. Я заберу его к себе, а вы переправьте ко мне в кабинет похищенные вещи. Кстати, протокол изъятия вещей составлен?

Пилин удивлённо уставился на меня.

— Не знаю! Пойдём, спросим у Иванченко.

Мы зашли в кабинет Пилина. В кабинете находились Иванченко, Бакланов и незнакомый мне мужчина. Мы поздоровались.

— Николай Иванович, протокол изъятия вещей у тебя? — спросил я у участкового. Иванченко округлил свои изумлённые глаза и выпалил:

— Нет!

— Где?

— Его нет.

— А как же ты изъял их?

— Ну, когда задержали Суркова, попросили его нести вещи до отдела, — не моргнув глазами, быстро ответил участковый.

От такого ответа всё у меня внутри закипело от ярости и возмущения. Хотел всю ярость обрушить на Иванченко, но вовремя сдержал себя. Только мысленно выругал его, а вслух сказал:

— Николай Иванович, и как ты теперь предлагаешь мне привязать к делу эти вещи? Привяжем к делу узел и самого несущего — так, что ли, по — твоему? Привяжем тогда и тебя в придачу к делу. Чему вас учили в школе милиции, или ты там не учился?

Участковый от стыда стоял передо мной с опущенной головой и молчал.

— Даю урок для не соображающих. Исправь положение!

— А как я теперь сделаю, Рудольф Васильевич? — умоляющим голосом проговорил Иванченко.

Я недовольно посмотрел на него. Хотел наговорить лишнего, но, подумав, смолчал. Продолжая сердиться на него, строго сказал:

— Забери вещи и пошли ко мне в кабинет. Сурков, — обратился я к задержанному, — помоги участковому!

Через несколько минут наша компания, кроме Пилина, оказалась в моём кабинете.

— Николай Иванович, — сказал я, — исправляй теперь ошибку. Найди мне двух понятых и приведи сюда. Это ты хоть можешь сделать?

— Сделаю, Рудольф Васильевич! — сказав, пулей выскочил из кабинета.

* * *

После ухода Иванченко я в присутствии Бобова начал допрос Суркова. Пока заполнял в бланк протокол допроса его данные, я спросил у него:

— Сергей Петрович, Вы подтвердите при понятых, что вот этот узел с вещами находился в нише заводского забора, в районе заброшенного цеха? — Я прямо и открыто посмотрел на Суркова. В ответ на мою просьбу лицо Суркова, мрачное и печальное несколько минут назад, неожиданно посветлело, и он радостно воскликнул:

— Да. Я видел этот узел с разными тканями в нише.

— Отлично, Сергей Петрович! Тогда поясните, пожалуйста, каким образом Вы оказались в этой нише? Вы что, знали эту нишу раньше?

— Конечно, знал. Эта ниша специально сделана для того, чтобы удобно было обслуживать теплотрассу.

— Поясните, пожалуйста, подробнее?

— Для подачи тепла в жилые здания, школы, детские сады, расположенные ближе к заводской территории, по территории завода проложена теплотрасса. Когда оградили завод забором, то на том месте, где сейчас ниша, забор пересёк теплотрассу. На пересечении трассы, в заборе, в глубине сделали нишу. В нише расположены вентиля для перекрытия тепла после окончания отопления или наоборот.

— Хорошо. Это понятно. Но Вы-то там как оказались, Сергей Петрович?

— Знаете… — неожиданно замолчал Сурков. Я заинтересованно посмотрел на него. Вид его говорил о стеснённости и стыдливости. Через короткую паузу он заговорил:

— Я пришёл в нишу по работе. Вчера на заводе выдавали тринадцатую зарплату. Ну и, как повелось в подобных случаях, сделали с работниками своего отдела небольшой праздник.

— Конечно же, с выпивкой, не так ли? — с юмором спросил я, глядя на покрасневшего от стыда Суркова.