Новолуние

Я и сам не являюсь никаким специалистом. Я тоже склонен к преждевременным выводам, не раздумываю над тем, чтобы потратить пять минут своей жизни и понять, что именно заставило того или иного человека выложить ту или иную фотографию или историю. Я человек, и я тоже склонен рубить всё с плеча и плевать со своей колокольни. Некогда я считал поведение одной из своих подруг омерзительным и стеснялся её только потому, что она была неразборчива в мужчинах. Сейчас мне очень стыдно, что я не сразу попытался понять мотивы, причины её поведения. А ведь за этими неразборчивыми связями крылась одна лишь обычная человеческая боль. Одна рана, которую не нужно искать днём с огнём, а достаточно лишь послушать людей и попытаться достучаться до их внутреннего я. Агата стала жертвой своих фантазий. Переспала с парнем, которого толком и не знала, а потом решила просто заглушить всё это.

В той или иной степени, больше всего сожаления и душевной теплоты у меня вызывают люди, которые выкладывают фотографии своих домашних животных, какие-то мелкие мероприятия. Не могу сказать с уверенностью, но мне кажется, что это одинокие люди, которые пытаются найти отдушину в своих домашних цветах, котах или собаках. Таким людям нужно внимание, нужно тепло и любовь, которую они дарят своим близким. Они уже только своими фотографиями показывают свою преданность и способность любить, нежели те, что покрывают своё лицо слоем грима и выглядят, чёрт их возьми, совсем иначе. Попадал я и не раз на такую вот удочку, подцепив девушку в баре на вечер, а утром оказывалось, что это абсолютно другой человек, чаще всего с грязным воротником или с мерзко пахнущей обувью. После череды подобных повторений я решил не цепляться за таких вот неопрятных кукол барби, у которых чаще всего оказывается, что только волосы да лицо идеальны. Но что я снова сужу только по своим меркам, может быть, они тоже чувствуют себя одиноко и вынуждены притворяться? Или, быть может, они крайне закомплексованы и пытаются скрыть свои недостатки за фальшивой личиной барби? Такие маленькие девочки, которые боятся быть собой и вынуждены притворяться кем-то другим, только бы общество их не съело и не выплюнуло полуживыми в грязь.

Света говорит, я повзрослел. Стал кем-то большим, чем старый заносчивый и эгоистичный Елизар, который только и мог думать, что о своём превосходстве и никогда не сомневался в своей идеальности, пока жизнь не сломала его, и он не опустился на самое дно. Сейчас мне кажется, что новый я выплывает наверх, стремится к тому свету, что маячит там впереди, пытается собраться мыслями и кусочками себя, чтобы быть кем-то полноценным.

Правда, до Светы, которая ударилась в восточную литературу и правильное питание, мне пока ещё далеко. Мне бы серьёзно бросить курить для начала, а не срываться каждый раз после недельной выдержки. Даже у Булата, чёрт его возьми, получилось бросить курить. Почему же парень-оборотень пытается бросить курить? На самом деле, мне хочется почувствовать себя снова чистым, без никотина и смолы каждые полчаса, без звёздочек по утрам, когда я резко встаю. Да и просто надеюсь, что бросив курить, я стану новым человек. Стану чем-то большим, чем унылый депрессивный Елизар, просыпающийся в серой комнате, наливающий себе чай или кофе в давно не мытую чашку. Хочу стать кем-то большим, выработать в себе новые привычки, стать дисциплинированнее, умнее, собраннее и взрослее. Да, взрослее, но только в пределах нормы.

– Елизар, нам пора, – вошёл в мою комнату отец, прерывая мой внутренний монолог.

– Да, сейчас спущусь, – вскочив со своего дивана, говорю я ему, параллельно закрывая инстаграм в телефоне.

Ну вот и настала новая часть моей жизни. Новая глава, которая, возможно, этим летом изменит мою жизнь, и прошлое покажется мне чьим-то чужим.

Глава 17

Густые ветви деревьев, переплетаясь между собой, блокировали лунный свет, не пропуская под свои кроны ни единой крупицы света; лишь в некоторых местах маленькими неуверенными пятнами падал свет. Лес был тих и мрачен. Изредка оглушающую тишину прерывал шорох блуждающей в слое прошлогодней листвы мыши. Тишина и мрак угнетали.

– Ты видишь перед тем толстым дубом молодой побег сантиметров тридцати? – спросил отец будничным голосом, не страшась нарушать тишины леса.

– Нет, боюсь, что не вижу, – шёпотом отвечаю я.

– Почему же ты шепчешь, – усмехнулся отец. – Это наш лес. Мой и твой. Ничто нам здесь не угрожает.

– Прости, я отвык.

– Напряги своё зрение. Видишь побег?

– Нет, отец. Не вижу.

– Но дуб-то ты видишь, – с еле заметным возрастающим напряжением говорит он.

– Дуб вижу, но боюсь не так хорошо, как ты.

– Елизар, ты совсем размяк. Тебе нужно натренировать своё зрение и свой организм. Ты растратил все свои способности, не практикуясь. Напряги своё зрение, – последняя фраза из уст отца звучала, как приказ.