Новые дворяне

— А это и не имя, — ответил сыну Пётр. — Сиверс — это графский род, происходящий из Дании. Если быть точным, фон Сиверс. Его предки, бароны фон Сиверс, появились в России в 1704 году, при царствовании императора Петра I, а в 1760 году один из представителей рода получил графский титул.

— Но в списках сохранившихся графских фамилий его нет, — возразил Ваня, который в своё время вместе с Андреем чуть ли не наизусть изучил списки сохранивших свой титул родов.

— Конечно, — согласился Соколов-старший. — Его род с 1919 года вступил в Красную армию, в результате чего и лишил себя дворянского достоинства.

— А как тогда Сиверс вообще оказался у Муравьёвых? — удивилась Катя.

— И как тогда его на самом деле звать? — вставил свой вопрос Ваня. — Он вообще, помнит своё имя?

— Помнит, конечно! — развеселился мужчина. — Его родители дали ему имя Филипп, так что он — Филипп Станиславович Сиверс. Естественно, всем проще называть его по фамилии, да он и сам просил всегда об этом. А в семью привела его, с позволения супруга, Ксения, бабушка Николы. Он — сын незаконнорожденного ребёнка последнего графа. Его отец царя не предавал, но и дворянства, как рождённый вне брака, не унаследовал. Станислав был камердинером в семье Ксении. Не помню, почему Сиверс остался сиротой. Знаю только, что Филиппу тогда было одиннадцать, и по малолетству он не мог заменить на службе отца. Сердобольная Ксения привела его в дом, в качестве друга для игр Симеону. Мальчики были примерно одного возраста, и быстро поладили. Они вместе играли, вместе и учились.

— Но Люба…

— И всегда помнили, кто они есть, — одним жестом прервал Пётр невестку. — Бывает спасительно господину смирить себя до слуги, но рождённый слугой не может стать господином. Мы должны уважать правила общества, в котором добровольно, — подчеркнул он последнее слово, — остались жить, а не пытаться ломать многовековые устои.

После того разговора, Катя старалась сдерживать благородные порывы своей души, но всё равно, время от времени, то предлагала служанке свою помощь, то сама что-то пыталась делать по дому за пределами их с Ваней крыла.

Сейчас вся их большая семья собралась в гостиной за столом. Катя кормила с ложечки сына, бабушка Марфа, у которой, благодаря таблетке, прошла голова, следила за Таней и Вовой, которые ели уже самостоятельно. Близнецы очень старались, но всё равно личики обоих были в пюре.

— Как дела в академии? — спросил отца Ваня, когда все приступили к рыбному пирогу.

— Ещё стоит, — отвлёкся от раздумий Пётр. — Сергей и Артём просили привет передать вам и спрашивали, могут ли они чем помочь? Не просветите, о чём идёт речь?

Катя и Ваня переглянулись. Да, барону Олегу, благодаря Тарасу, об их грандиозных планах всё было известно. Но, видать, Олег, занятый семьёй, ещё ничего не успел поведать своему лучшему другу. Однако рано или поздно отец так и так всё узнал бы: либо от них, либо от младшего Златова.

— А ты не будешь ругаться? — как-то по-детски опасливо взглянул на него Ваня.

— Многообещающее начало, — мужчина даже вилку с ножом отложил, всем видом показывая, что готов слушать.

Через полчаса все присутствующие были в курсе закулисных игр юного поколения дворян. Не в мельчайших подробностях, конечно, но в общих чертах Ваня рассказал и о Тайной канцелярии, и о созданном и действующем до сих пор в академии и за её пределами объединении, получившим название «Золото Сибири»; и о планах Шафирова на ближайшие выборы; и об их партизанской деятельности.

Когда монолог завершился, в комнате какое-то время стояла потрясённая тишина: даже дети, уставшие сидеть и затеявшие было возню, притихли, настороженно оглядываясь на взрослых.

— Я не удивлён, — ко всеобщему изумлению произнёс через несколько минут Пётр. — Я догадывался, что неспроста все мои подопечные каждую вторую неделю по воскресеньям спят до обеда. Как понимаю, раньше ваши тайные собрания были реже?

— Тайная канцелярия собиралась примерно раз в месяц, — пожал плечами Иван. — И Никола с Игнатом в неё не входили. Барон презирает «древних», и не сильно доверял нам с Андреем, ведь мы дружим с Николой.

— Презирать тех, кто тебя учил и вывел в свет — не лучшая тактика, — покачала головою Настя. — А совместная молитва за Родину — похвальное делание.

— Мы молимся царственным страстотерпцам, каждый вечер, в десять, — не дожидаясь вопроса, протараторила Катя. — Текст могу дать.

— Что вы намерены делать дальше? — пока женщины обсуждали молитву, поинтересовался у сына Пётр.

— Ну, многое зависит от Тараса. Пока у нас в планах только статьи: репортаж в день памяти расстрела царской семьи мы снять не успели. Если выясним, что за Шафировым стоят действительно опасные или влиятельные люди, будем думать, как оттянуть у его Романова голоса. В идеале было бы выдвинуть своего кандидата с похожей программой, но у нас такового на данный момент нет: Внуков слишком молод, барон Олег, может, и согласится, но он никому не известен. Со стороны брать человека опасно.

— А Совет вы хотели каким образом поставить в известность?