Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху

Нетрудно понять также, что война и завоевания, с одной стороны, и усугубляющийся деспотизм, с другой, взаимно помогают друг другу; что у народа, состоящего из рабов, можно вволю брать деньги и людей, чтобы с их помощью покорять другие народы; что война дает одновременно и предлог для новых денежных поборов и другой не менее благовидный предлог для того, чтобы постоянно содержать многочисленные армии, дабы держать народ в страхе. Наконец, каждому достаточно хорошо видно, что государи-завоеватели по меньшей мере так же воюют со своими подданными, как и со своими врагами, и что положение победителей не лучше положения побежденных³⁷.

Хотя целью войны был объявлен рациональный государственный интерес, для того чтобы внушить верность и убедить мужчин рисковать своими жизнями, всегда были нужны причины, сильнее возбуждающие дух. Все-таки именно религиозный пыл воодушевлял армию нового образца Кромвеля, которая представляла собой наиболее ранний пример профессиональной военной силы Нового времени. Прусский успех часто приписывают силе лютеранства.

К концу XVIII века стало возможным определить ту специфическую социально организованную деятельность, которая воспринимается нами в качестве войны. Ее можно было бы взять в контексте целой серии новых различений, характерных для эволюционирующего государства. В их число входят:

• Различение между публичным и частным, между сферой государственной и негосударственной деятельности.

• Различение между внутриполитическим и внешнеполитическим, между тем, что происходит в пределах четко определенной территории государства, и тем, что происходит за ее пределами.

• Различение между экономическим и политическим, обусловленное подъемом капитализма, отделением частной экономической деятельности от публичной государственной деятельности и устранением из экономической деятельности физического принуждения.

• Различение между гражданским и военным, между внутригосударственными ненасильственными правовыми сношениями и внешнеполитической насильственной борьбой, между гражданским обществом и состоянием варварства.

• Различение между законным носителем оружия и нонкомбатантом или преступником.

Прежде всего возникло само различение между войной и миром. Вместо более или менее непрекра-щающейся насильственной деятельности война стала дискретным событием, отклонением в том, что представлялось поступательной эволюцией по направлению к гражданскому обществу, — не в сегодняшнем смысле активных граждан и организованных НПО, а в смысле повседневной безопасности, мира в стране, уважения закона и правосудия. Стало возможным помыслить «вечный мир». Несмотря на то что связь между консолидацией государства и войной была понятна многим великим либеральным мыслителям, они все же предвидели, что увеличение взаимообмена между государствами и рост ответственности государств перед инфор-

старые войны

мированной общественностью могут предвещать появление более целостной Европы и более мирного состояния всего мира, равно как расширение гражданского общества за пределы национальных границ. В конце концов, именно Кант в 1795 году указал на то, что глобальное сообщество сжалось до того предела, когда «нарушение права в одном месте чувствуется во всех других»^.

Клаузевиц и войны XIX столетия

Клаузевиц начал писать свой трактат «О войне» в 1816 году, спустя год после окончания Наполеоновских войн. В этих войнах он участвовал на проигравшей стороне, побывал в плену, и пережитое им оказало на книгу глубокое влияние. Наполеоновские войны стали первым примером народной войны. В 1793 году Наполеон ввел воинскую обязанность, levee en masse, и в 1794 году у него был уже 1 миллион 169 тысяч человек под ружьем — крупнейшая когда-либо созданная в Европе военная сила.

Центральный тезис трактата «О войне», особенно первой главы, единственной, которую Клаузевиц считал завершенной, состоит в том, что война тяготеет к крайностям. Война — это социальная деятельность, в которой примиряются разные стремления или эмоции: рассудок, случай и стратегия, а также страсть, которые можно связать соответственно с государством или политическими лидерами, армией или генералами и народны-

ми массами. Из этой тройственной картины войны Клаузевиц вывел свою концепцию абсолютной войны. Лучше всего интерпретировать абсолютную войну как гегельянское абстрактное или идеальное понятие, это внутреннее стремление войны, которое может быть выведено из логики трех разных стремлений. Оно имеет собственное существование, которое состоит с эмпирическими реалиями в отношении напряженности.