Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху

Эта логика получила выражение в терминах трех «взаимодействий». На политическом (или рассудочном) уровне государство, стремясь реализовать свои намерения, всегда сталкивается с сопротивлением, а следовательно, должно действовать жестче. На военном уровне цель должна состоять в разоружении противника ради реализации политического намерения, в противном случае всегда остается опасность контратаки. И наконец, сила воли зависит от чувств и настроений народных масс. Война выпускает на волю страсть и вражду, которые могут оказаться неконтролируемыми. С точки зрения Клаузевица, война — это рассудочная деятельность, даже если на службу ей призваны эмоции и настроения. В этом смысле война — это также и нововременная деятельность, основывающаяся на секулярных соображениях и не ограниченная запретами, исток которых лежит в области дорацио-нальных представлений о мире.

Действительная война отличается от абстрактной войны по двум основным причинам — политической и военной. Во-первых, политическое намерение может оказаться ограниченным и/или народная поддержка может быть недостаточной.

Чем сильнее натянутость отношений, предшествовавших войне, тем больше война приблизится к своей абстрактной форме, тем больше вопрос сведется к тому, чтобы сокрушить врага, тем более военная и политическая цели совпадут, тем больше война представится чисто военной, менее политической. Чем слабее мотивы войны и напряжение, тем меньше естественное направление военного элемента (насилия) будет совпадать с линией, которая диктуется политикой, и, следовательно, тем значительнее война будет отклоняться от своего естественного направления!⁴.

Во-вторых, война всегда характеризуется тем, что Клаузевиц называет «трением»: проблемы материально-технического обеспечения, плохая осведомленность, неустойчивая погода, недисциплинированность, труднопроходимая местность, не соответствующая требованиям организация и т. д. — все это замедляет войну и делает ее в действительности иной, нежели она спланирована на бумаге. Война, говорит Клаузевиц, это «противодействующая среда», в которой свою роль играет и неопределенность, и косность мышления, и непредвиденные обстоятельства. Действительная война — это результат напряженности, существующей между внутренним стремлением к абсолютной войне и сдерживающими факторами политического и практического свойства.

По мере того как вооруженные силы увеличивались в масштабе, осуществлять организацию и командование в единоличном порядке становилось все труднее. Отсюда — растущая потребность в стратегической теории, которая могла бы заложить основу общего военного дискурса, посредством которого можно было бы привнести в войну элемент организации.

По выражению Симпкина, существовала потребность в жаргоне, способном определить направление общих военных доктрин и тех мер, которые позднее стали называться типовым порядком действий»!⁵.

Клаузевиц заложил ту основу, на которой в течение XIX—XX веков было возведено здание стратегического мышления. В трактате «О войне» первоначальное развитие получили две главные теории ведения войны — теория войны на истощение и теория маневренной войны,— наряду с обсуждением вопросов наступления и обороны и сосредоточения и рассредоточения. Теория войны на истощение подразумевает, что победа достигается изматыванием врага, навязыванием врагу условий, при которых он имеет более высокий процент потерь или «степень истощения личного состава». Обычно она сопряжена с оборонной стратегией и большими скоплениями сил. Теория маневренной войны опирается на факторы внезапности и упреждения. В данном случае для создания неопределенно -сти и обеспечения скорости важное значение имеют мобильность и рассредоточение. Как указывал Клаузевиц, обе эти теории необходимым образом комплементарны. Добиться решающей победы посредством истощения очень сложно. В то же время для успешности стратегии, в основе которой лежит маневр, крайне необходимо превосходство в силе.

Самый примечательный вывод трактата «О войне» состоит в констатации важности двух моментов: подавляющей силы (overwhelming force) и готовности применить силу — сочетания физических и моральных факторов. В начале XIX века, когда писал Клаузевиц, эта, казалось бы, простая мысль не была очевидна. Войны в XVIII веке велись в общем и целом с разумной осторожностью, чтобы сберечь профессиональные военные кадры. Существовала тенденция избегать сражения. Предпочтение отдавалось не наступательным прорывам, а оборонительным осадам. На зимний период кампании приостанавливались, и нередки были стратегические отступления,— Клаузевиц отзывался об этих войнах как о «половинчатых». С точки зрения Клаузевица, «единственное действие на войне» — это сражение; это тот решающий момент, который он сравнивал с расплатой наличными в торговых рядах. Мобилизация и применение сил — наиболее важные факторы, предопределяющие исход войны.