Новые идеи в философии. Сборник номер 2

Забота о физике, обязательной для всех времен и народов, включая и обитателей Марса, в то время, когда кое-какие вопросы дня в физике оставляют нас в немалом смущении, мне кажется слишком преждевременной, чуть ли не даже комичной. Но и на этот вопрос я дал ответ уже много лет тому назад. Всем живым существам, которые когда-нибудь в будущем будут заниматься физикой, придется, как и нам, заботиться о сохранении жизни и потому прежде всего обращать свое внимание на экономически-важное, постоянное в природе. Уже одно это могло бы послужить связующей нитью между той физикой и нашей, если бы только эта последняя каким-нибудь удивительным образом стала им доступной23. Более того я нимало не сомневаюсь даже, что если бы какое-нибудь существо с организацией, аналогичной нашей, делало свои наблюдения где бы то ни было в мировом пространстве до образования нашей планеты или после ее гибели, то воспринятый им мир был аналогичен тому, который мы констатировали. Только этот гипотетический смысл разумно, мне кажется, вкладывать в вопрос Планка на странице 36. С моей биологически-экономической точки зрения все это вовсе не висит в воздухе и вообще вовсе не зависит от качества ощущений. – Наконец, что касается «реальности» атомов, то я нимало не сомневаюсь в том, что если атомная теория количественно приноровлена к чувственно данной реальности, то и делаемые из нее выводы должны стоять в том или другом отношении к фактам; спрашивается только, в каком именно отношении. Расстояние стекол от первого темного кольца в отраженном свете соответствует половине периода по Ньютону и четверти длины световой волны по Юнгу-Френелю. Так и результаты атомной теории могут еще подвергнуться разнообразным и полезным истолкованиям, даже если и не спешить с провозглашением ее реальностью. Таким образом я преклоняюсь пред верой физиков, но не могу разделять ее.

Если бы лекция Планка закончилась на 36 страниц, я не имел бы вовсе повода заниматься ею. Но дело в том, что отсюда именно начинается полемика, вполне определенно направленная против меня. Лишь это обстоятельство раскрыло мне глаза на то, что и другие стрелы, заметные на предыдущих страницах и пролетавшие мимо, не ранив меня, тоже были направлены против меня или, по крайней мере, моих единомышленников. Поэтому и я нашел нужным остановиться и на первой части. Полемика же, которой заканчивается лекция, столь необычна по форме, обнаруживает столь полное незнакомство с тем, что автор оспаривает, и заканчивается столь своеобразным заключением, что я счел себя вынужденным сказать несколько слов в ответ. Оценке реферата Планка о моем неправильном будто бы взгляде на роль наших ощущений я посвящу следующую часть настоящей статьи.

Читатель, вероятно, уже заметил, что биологически-экономического воззрения на процесс познания вполне достаточно, чтобы быть в мирных и даже дружеских отношениях к общепризнанной в настоящее время физике. Существенное согласие, которое до сих пор удалось найти, заключается в вере в реальность атомов. За отсутствие этой веры у меня Планк и не находит достаточно обидных для меня слов. Кто хочет заниматься психологическими догадками, пусть сам читает его доклад, и я могу одного только желать – чтобы это было сделано. Упомянув с христианским смирением об уважении к противникам, Планк в заключение объявляет меня ложным пророком. Ясно, что физики находятся на пути к образованию церкви и заранее усваивают уже привычные ей приемы. На все это я могу ответить просто так: если вера в реальность атомов имеет для вас столь существенное значение, то я отказываюсь совсем от физического образа мышления (Планк, стр. 35), то я не хочу быть настоящим физиком (Планк, стр. 37), то я отказываюсь от всякого научного признания (Планк, стр. 39), коротко говоря, покорно благодарю за причисление к верующим. Ибо свобода мысли для меня дороже.