Новые идеи в философии. Сборник номер 2

На странице пятой Планк спрашивает, что такое представляет собой физическая картина мира, полученная нами применением этих методов: «Есть ли это только целесообразное, но в основе своей произвольное создание нашего ума, или верно противоположное воззрение, а именно, что эта картина мира отражает вполне реальные, совершенно от нас независимые процессы природы?» Я непримиримого противоречия здесь не вижу. Целесообразным оно должно быть, чтобы мы могли им руководствоваться, ибо иначе на что оно нам? С другой стороны, оно находится в зависимости от индивидуальности ученого и потому не может не быть до известной степени и произвольным. Это становится ясным, если сравнить оптику Ньютона с оптикой Гюйгенса, Био, Юнга – Френеля, механику Лагранжа – с механикой Пуансо и Герца. Кто может помешать ученым исследователям обращать особое внимание свое на различные стороны фактов? Неужели декрет того или другого физика, пользующегося достаточным для этого авторитетом? Но несомненно и то, что, ввиду смены научных исследователей, человеческая, социально сохраняющаяся картина мира становится заметно независимее от индивидуальности ученого, все более и более приближаясь к чистому выражению фактов. В общем, однако, во всяком наблюдении, во всяком воззрении находят свое выражение и наблюдаемая среда, и наблюдатель.

На страницах 6, 7 и 8 мы находим общеизвестные исторические факты, о которых спорить не приходится.

На страницах 9 и след. идет речь о том, чтобы сделать систему физики единой, против чего вряд ли кто станет спорить и всего менее сторонник экономии мышления, даже если это объединение должно носить только временный гипотетически-фиктивный характер21. Думаю, однако, что электродинамика или – скажем – теория Лоренца имеет гораздо больше шансов поглотить в себе, согласно воззрению В. Вина, механику, как частный случай, чем наоборот.

Могу я также согласиться по существу и с рассуждениями на страницах 11—22 касательно первого и второго принципа термодинамики и именно важного различия, существующего между обратимыми и необратимыми процессами. Ибо если принципы эти были найдены при решении вопросов практически-экономических, то ведь экономия мышления вовсе не ограничена в своих целях и не связана исследованием человеческих практически-экономических потребностей.

Не могу я только отделаться от своей антипатии к гипотетически-фиктивной физике и потому имею свое особое мнение насчет исследований Больцманна касательно второго принципа на основе кинетической теории газов. Если Больцманн нашел, что процессы, соответствующие второму принципу термодинамики, весьма вероятны, а противоречащие ему – весьма невероятны, то я не могу согласиться с тем, что он это доказал. Не могу я также согласиться и с Планком, когда он, принимая первую часть, не соглашается со второй (стр. 27), ибо обе части вывода Больцманна связаны между собой неразрывно. Как могут какие-нибудь математические рассуждения, хотя бы и самые остроумные, заставить абсолютно консервативную систему упругих атомов быть такой, какой бывает система, стремящаяся к конечному состоянию? См. мою книгу «Wärmelehre», 2-е изд. стр. 364 и также Seeliger: «Ueber die Anwendung der Naturgesetze auf das Universum», S. 20, Münchener Akad., I. Mai 1909.

На страниц 33 Планк констатирует, что мы не должны игнорировать наши ощущения как источник нашего опыта, но что тем не менее следует предпочесть бесцветную кинетическую картину мира за ее единство. Эта картина мира (стр. 35) не только независима от индивидуума, но она сохраняет свое признание на все времена и для всех народов и даже для обитателей Марса, с другой совершенно организацией. Кто с этим не согласен, тот отрекается от физического образа мышления. На страниц 38 мы находим утверждение, что атомы не менее реальны, чем небесные тела; что один атом водорода весит 1,6·10 —²⁴ гр., столь же, дескать, достоверно, как достоверно то, что луна весит 7·10²⁵ гр. Подобное же утверждение мы находим, впрочем, у знаменитого основателя современной электронной теории Лоренца. И я считаю наши ощущения источником всякого опыта, но я не согласен с тем, что они должны быть забыты после того, как они послужили основой физических понятий. Я отвожу им более высокую роль, рассматривая их, как мост, соединяющий физику с остальными областями естествознания. Я попытался показать в другом месте22, как можно постепенно, правда, не в одну неделю, построить единую физику без всяких искусственных гипотез.