Новые Люди. Часть 4

– Бандиты придут в день перерождения бога Девуса. Они будут ожидать, что мы всё свезём и уложим на деревенском току, за священным деревом. Им только останется приехать с фургонами и забрать.

– Так и происходило?

– Этим не ограничивалось. Они всё равно проходили по деревне, грабили, уводили скот.

– Поэтому в деревне нет женщин?

– Женщин они прячут и от вас тоже, – с вызовом сказала Минора.

– Тебя же никто не обижает, – сказал Матиуш, рассматривая загорелое лицо с высокими скулами и миндалевидные черные глаза.

– Пусть бы только попробовали, – сказала девушка. – Спроси у Рыцаря Цветов, где это он порезал щеку.

– Вот как?

– И у племянника Казимира, откуда у него на голове кровавая шишка.

– Потрясающе, – бастард поднял кверху лицо и рассмеялся. – Выходит, я один не высказал тебе своего доброго расположения. – Он сделал шаг к девушке, и она растерянно посмотрела на него, затем на отца.

– Мой господин… – сказал староста.

– Пошли, старик, – Матиуш успокаивающе положил руку старосте на плечо. – Обсудим, что нам делать с твоим домом: он стоит за мостом, который нужно разобрать. А ты, Минора, будь осторожна с этой железякой на твоём бедре. Она тяжела для тебя и сильно нарушает твой центр тяжести. Знаешь что это такое, селянка?

– Ой, упаду! Тело белое поцарапаю! – всплеснула у них за спиной руками девушка.

Они прошли через речку по последнему бревну, которое пока оставили на время. Остальные бревна разобрали и раскатали накануне. Пошли вниз, по дорожке ведущей к броду. Ардо осматривал ограду на берегу со стороны деревни.

– Я много баловал свою дочь, – осторожно сказал старик. – Её мать давно умерла. Она выросла своевольной девчонкой. И я, конечно, сам виноват. Ей бы стоило уродиться парнем. Он бы здесь всем верховодил. Или покинул деревню с таким характером и стал перекати-поле…

– Что ты хочешь сказать, старик?

– Ничего, – староста провёл ладонью по загорелому черепу. – Я не умею сказать…. Только я чувствую: добром это не кончится. Даже если вы избавите нас от Красного Борислава. На копытах своих лошадей вы привезли в деревню хворь пустого беспокойства.

Они повернули головы в холмы, привлечённые каким-то воем.

Впереди медленно поднималась на уступ лошадь, кивая головой с красной гривой на каждый свой тяжёлый шаг. Всадник вскинул руку, закрывая глаза от острого утреннего солнца.

Староста вздохнул:

– Сэр Сигас всё-же нашёл. Я говорил им, это пустое дело: ежа за пазухой не утаишь.

Крестьянин со снятой овечьей шапкой в руке бежал по ложбине к всаднику. На бегу он издавал этот тонкий воющий звук, который привлёк их внимание. Крестьянин оббежал вокруг лошади, и жалобно поднял худые руки, увидев, что вёз поперёк лошади рыцарь. Подвывая, он последовал вниз за всадником.

Рыцарь подъехал ближе.

– Забодай нога ногу! Думаю, куда это он ходит? Я за ним проследил… А они прячут в холмах своих баб, – сплюнул Сигас и сбросил свою поклажу к ногам крестьянина. Тот её подхватил. Это было крепкая черноволосая девушка. Она даже не выглядела сильно испуганной.

– Ты ожидал найти что-то другое? – спросил Ардо.

– Конечно. Ты думаешь, я дурак и поверил, что Сонетр наймётся служить крестьянам за чечевичную похлёбку.

– Нет, не дурак. А что же ты думаешь?

– Я видел там, в трактире, золотую монету. У этой девицы. Всё ясно, как белый день, почему в этой деревушке разгорелась такая война. Это золото короля Синезуба Первого. Крестьяне нашли клад. Поэтому мы здесь. Можешь ничего не говорить. Только скажи одно: делёж будет честный? Я должен знать, за что я рискую своей шкурой.

– Похоже, если я буду отрицать, ты всё равно мне не поверишь? – спросил Ардо. – В таком случае, я честно скажу тебе: ты получишь ровно такую же долю, как и все остальные, в том числе и я сам.

– Вот именно это я и хотел услышать от тебя! – воскликнул Сигас и направил свою лошадь к деревне.

Днём Матиуш и Казимир прошли по лесу над деревней. Земля была устлана блестящими зелёными листьями. Среди них на корточках ползали дети. Они поднимали тёмные листья и срывали бордовые сочные ягоды. К их спинам были привязаны высокие корзинки, они ловко и привычно бросали горсти ягод себе за спину перепачканными ладошками. Весь верхний лес был полон ребятишек. Везде поблёскивали тёмные глаза и шевелились переворачиваемые листья.

– Вот поэтому к деревне трудно подобраться незамеченным, – сказал Матиуш. – Если бы дети ближайшие день-два и дальше промышляли здесь в холмах ягодой, они бы могли подать знак при появлении чужаков.

Они вышли на западную дорогу и стали спускаться с холма. Возле крайнего к Рожайке дома остановились. Речка здесь была совсем узкой. Можно было перемахнуть на лошади. За низким плетёным палисадником цвели сливы.

– Вот здесь, – сказал Матиуш. – Раймондо говорит, что здесь будет наше слабое место. Когда там внизу они получат отпор, пусть обнаружат, что с запада деревня никак не защищена. Здесь можно позволить налётчикам врываться на улицу, через сад. Только запускать их по двое, по трое за раз. Я хотел бы, чтобы ты позаботился об этом предприятии.

– Что это там за шум? – повернулся Коч к деревне.