Новые мелодии печальных оркестров

– Ясно, – сочувственно отозвалась миссис Пойндекстер. – Но я, конечно же, обо всем этом и понятия не имела.

Вновь обезоруженный ее любезностью, Хуан растерялся. Потом ощутил в себе прилив решимости.

– Так вы позволите мне с ней увидеться? – пошел он на приступ. – Или будете настаивать, чтобы этот фарс продолжился и далее?

Миссис Пойндекстер смотрела на него, словно бы раздумывая.

– А почему я должна позволить вам с ней увидеться?

– Просто потому, что я вас об этом прошу. Это равносильно тому, как кто-то в дверях произносит: «Позвольте пройти» – и вы делаете шаг в сторону.

Миссис Пойндекстер нахмурилась:

– Но ведь дело касается не только вас, но и Ноуэл. А я не случайная встречная. Я скорее телохранитель, которому даны инструкции никого не пропускать, даже если «позвольте пройти» произносят самым трогательным голосом.

– Эти инструкции вы получили от родителей Ноуэл. – Хуан начал терять терпение. – А главное слово за Ноуэл, и только за ней.

– Я рада, что вы готовы это признать.

– Разумеется, я это признаю, – перебил Хуан. – И хочу, чтобы вы тоже это признали.

– А я не спорю.

– Тогда к чему все эти нелепые пререкания? – гневно выкрикнул Хуан.

Миссис Пойндекстер неожиданно выпрямилась:

– Доброй ночи, сэр.

Растерянный Хуан тоже вскочил с места:

– Почему, что такое?

– Я не допущу, чтобы со мной разговаривали на повышенных тонах, – холодно и с расстановкой произнесла миссис Пойндекстер. – Либо вы возьмете себя в руки, либо немедленно покинете этот дом.

Хуан осознал, что слегка зарвался. Выговор его уязвил, и с минуту он не находил слов для ответа, будто школьник, получивший нагоняй.

– Не о том речь, – пробормотал он наконец. – Я хочу поговорить с Ноуэл.

– А Ноуэл не желает с вами разговаривать.

Внезапно миссис Пойндекстер протянула ему листок почтовой бумаги. Развернув его, Хуан прочитал: «Тетушка Джозефина! Я о том, о чем мы говорили вчера. Если заявится этот невыносимый зануда, что более чем вероятно, и заведет свое самонадеянное нытье, пожалуйста, выложите ему все напрямик. Скажите, что я никогда его не любила и ни разу в жизни об этом не заявляла и что его прилипчивость мне омерзительна. Скажите, что я достаточно взрослая и в состоянии сама во всем разобраться и что заветнейшее мое желание – чтобы он больше на глаза мне не попадался».

Хуан застыл на месте, как оглушенный. Его вселенная вмиг обрушилась. Ноуэл он безразличен – и всегда был безразличен. С ним разыграли дичайшую шутку – разыграли те, для кого подобные розыгрыши были изначально любимым в жизни занятием. До него дошло, что все они – тетушка Кора, Ноуэл, ее отец, эта красивая равнодушная женщина – ничем друг от друга не отличаются: все они горой стоят за привилегию богатых заключать браки только внутри своей касты, возводить искусственные преграды и выставлять заграждения против тех, кто осмелился зайти за черту летнего флирта. С глаз Хуана спала пелена: он увидел, что полтора года борьбы и стараний ничуть не приблизили его к цели; это был бег в одиночку наперегонки с самим собой – никчемный, никому не интересный.

Хуан, как слепой, шарил вокруг себя в поисках шляпы, забыв, что она осталась в холле. Как слепой, отшатнулся от миссис Пойндекстер, когда она сквозь туман подала ему руку и мягко проговорила: «Мне очень жаль». Потом он очутился в холле, стиснув записку в руке, которую пытался просунуть в рукав пальто; слова, рвавшиеся изнутри, душили его:

– Я не понимал, что к чему… очень сожалею, что вас побеспокоил. Не видел, как все обстоит на самом деле… между Ноуэл и мной…

Хуан взялся за дверную ручку.

– Я тоже сожалею, – проговорила миссис Пойндекстер. – Положившись на слова Ноуэл, я никак не подозревала, что моя задача окажется такой тяжкой… мистер Темплтон.

– Чандлер, – машинально поправил Хуан. – Меня зовут Чандлер.

Миссис Пойндекстер замерла, как пораженная громом, лицо у нее побелело.

– Как?

– Моя фамилия – Чандлер.

Миссис Пойндекстер стрелой метнулась в полуприкрытую дверь, которая с шумом за ней захлопнулась. Стрелой подлетела к нижней ступеньке лестницы, ведущей наверх.

– Ноуэл! – выкрикнула она чистым и звонким голосом. – Ноуэл! Ноуэл! Спускайся вниз, Ноуэл! – Ее чудесный голос колоколом разносился по длинному, с высоким потолком холлу. – Ноуэл! Спускайся сюда! Это мистер Чандлер! Чандлер!

1925

Незрелое супружество

I

Когда-то у архитектора Чонси Гарнета был выстроен миниатюрный город, составленный из всех зданий, которые он когда-либо проектировал. Эксперимент вышел накладным и наводил уныние: игрушечная модель вовсе не представляла собой некое гармоничное целое, а выглядела усредненным макетом части Филадельфии. Гарнета угнетало напоминание о том, что и он частенько позволял себе порождать уродство, а еще тягостнее было сознавать, что его деятельность архитектора длилась более полувека. Проникшись отвращением, он раздарил крошечные домишки друзьям, и в итоге они сделались резиденциями кукол, не слишком разборчивых.