Новые мелодии печальных оркестров

Да, размышлял Гарнет: собственно, это и есть тот извечный случай, когда люди хотят что-то получить, ничем не поступившись; и тут ни один из этой пары не внес в брачный союз хотя бы толику терпения и нравственного опыта. Их несовместимость обусловлена причинами самого тривиального свойства, однако укоренилась она в их сердцах достаточно прочно, и – быть может – им хватает мудрости осознать, что злополучное путешествие, которое они предприняли слишком поспешно, подошло к концу.

Вечером у Гарнета состоялся долгий и нелегкий разговор с Джорджем Уортоном, а на следующее утро он отправился в Нью-Йорк, где провел несколько дней. В Филадельфию он вернулся с известием, что брак между Люси и Ллуэлином Кларком властями штата Коннектикут объявлен недействительным ввиду их несовершеннолетия. Оба теперь получили свободу.

II

Почти все знакомые Люси ее любили, и все друзья героически встали на ее защиту. Кое-кто, правда, при встрече с ней отводил глаза; кое-кто просто проигнорировал случившееся, любопытствующие сверлили взглядами, но поскольку, по совету Чонси Гарнета, было разумно объявлено, что Уортоны сами настояли на аннулировании брака, то главную вину за происшедшее возложили не на Люси, а на Ллуэлина. Не то чтобы он стал изгоем: городская жизнь течет слишком стремительно, для того чтобы подолгу обсасывать какой-то один скандал, однако Ллуэлин совершенно выпал из круга, в котором вырос, и до ушей его доходили самые едкие и нелестные комментарии.

Кожа у Ллуэлина была тонкая, и поначалу, угнетенный всем этим, он подумывал, не уехать ли из Филадельфии. Но постепенно им овладело безразличие, не без доли вызова: сколько бы он ни старался, а не смог бы внутренне убедить себя, что совершил неверный с точки зрения морали шаг. Он видел в Люси не шестнадцатилетнюю девочку, а девушку, которую полюбил, сам не зная почему. Какое значение имел возраст? Разве люди не заключали браки чуть ли не детьми – тысячу или две тысячи лет назад? День их тайного бегства представлялся ему неким упоительным сном: он – юный рыцарь, отвергнутый ее отцом-бароном (недоросль, дескать), глухой полночью увозит возлюбленную, с готовностью к нему прильнувшую, на своем скакуне во мрак.

А потом – не успело еще развеяться перед его взором романтическое видение – пришло понимание того, что брак означает замысловатую притирку друг к другу двух разных личностей и что любовь – это всего лишь малая частичка долгого-долгого супружеского союза. Люси была преданным ему ребенком, которого он обязался развлекать, – милым и чуточку испуганным ребенком, только и всего.

И вот все кончилось так же внезапно, как и началось. Ллуэлин упрямо шел своей дорогой, наедине со своей ошибкой. Его роман расцвел и рассыпался в прах так стремительно, что спустя месяц начал обволакиваться милосердной призрачностью, обратившись в нечто навевавшее смутную печаль, однако случившееся давным-давно.

Однажды июльским днем Ллуэлина вызвали в кабинет Чонси Гарнета. За месяц, истекший со времени их последнего разговора, они едва обменялись несколькими словами, но в отношении патрона к себе Ллуэлин не улавливал ни малейшей враждебности. Это его радовало, поскольку теперь, когда он чувствовал себя совершенно заброшенным и отрезанным от мира, где прошло его взросление, работа сделалась для него самым важным в жизни.

– Чем вы сейчас заняты, Ллуэлин? – спросил Гарнет, вытащив из вороха бумаг у себя на столе желтую брошюру.

– Помогаю мистеру Карсону с муниципальным загородным клубом.

– Взгляните-ка. – Он протянул брошюру Ллуэлину. – Золотой жилой это не назвать, но заманчивых перспектив того, что именуют известностью, тут предостаточно. Синдикат, как видите, из двадцати газет. Лучшие планы постройки – что там? – ближайшего магазина, как видите, аптечного или бакалейного, который гармонично вписался бы в какую-нибудь приятную улочку. Или загородного дома – более или менее обычный. И наконец, оздоровительного центра для небольшой фабрики.

Ллуэлин пробежал глазами перечень с подробными характеристиками.

– Последние два не слишком интересны, – заключил он. – Загородный дом – но тут, как вы говорите, не разгуляешься… оздоровительный центр, нет-нет. А вот на первый объект – на универмаг, сэр, – я бы не прочь замахнуться.

Гарнет кивнул:

– Самое привлекательное в том, что проект, выигравший конкурс, немедленно реализуется в виде здания. В этом-то и состоит приз. Здание принадлежит вам. Вы его проектируете, оно строится для вас, затем вы его продаете и кладете денежки себе в карман. Цена вопроса – шесть или семь тысяч долларов, а всего конкурсантов – молодых архитекторов – вряд ли наберется более шестисот – семисот.

Ллуэлин вчитался в список внимательнее:

– Мне нравится. Попробую взяться за универмаг.

– Что ж, в вашем распоряжении месяц. Ничуть не буду против, Ллуэлин, если приз достанется нашей конторе.

– Обещать не возьмусь. – Ллуэлин еще раз бегло просмотрел условия, пока Гарнет следил за ним с живым интересом.

– Кстати, Ллуэлин, – вдруг поинтересовался он, – чем вы все это время занимаетесь?

– О чем вы, сэр?