Новые райские кущи

Ладников неспешным, размеренным шагом прогуливался по участку. Доставшиеся ему в этом деле коллеги — мужчины непростые, через многое прошедшие, повидавшие и умеющие. И каждый в своем деле толковый, крепкий профессионал. Понятно, что выдвинутая Ярославом версия о роде его деятельности, круге обязанностей и возможностях была принята ими с большой долей скепсиса, хотя и с четким пониманием реалий. И, как бы ни хотелось им обоим по профессиональной привычке, ставшей для каждого из этих спецов второй натурой (а по сути, смыслом и образом жизни), любой ценой докопаться до истины и выяснить про Ладникова (про его род занятий и направленность реальной деятельности), «пробить» хоть что-то сверх той официальной, дозированной версии, которую честно и старательно изложил им сам Ярослав, ни фига у ребят не получилось.

«Хотя оба пытались, да еще как», — усмехнулся Ладников. Даже головой крутанул от эмоций, вспомнив, как практически сразу же обнаружил следы запросов, которые делали по нему Кирилл с Дмитрием Васильевичем. Хотя те и постарались их удалить и затереть в компе и в интернете.

«Ну да, сейчас», — мысленно хмыкнул Ярослав. Прямо как дети: «затереть», «удалить»… Смешно. В результате ситуация у них сложилась, как в том детективе: когда они знают, что он знает, а он знает, что они знают, но, по умолчанию, все делают вид, что никто ничего не знает и вообще ничего не было.

Наверное, парням ужасно обидно, любопытство же грызет. А профессиональное любопытство — это такой жуткий зверь, скажу я вам, на уровне фобии какой, уж Ладников с ним и с его повадками отлично знаком. Если вцепится в твой разум, сволочь такая, то будет изводить, пока ты его до отвала информацией не накормишь.

Но тут такая ситуация сложилась: не то чтобы Ладников работал на секретном, прямо архисекретном военном объекте… И прорывных промышленных инноваций их организация не разрабатывала, и оружия, перескочившего бы через поколение, не придумывала и не открывала… Нет, ничего такого контора, одним из отделов которой заведовал Ярослав, не делала. Да только Центр, в котором он служил, занимался куда более страшным современным «оружием», чем все вместе взятые, существующие на данный момент. Тем, который на самом деле и правит миром: информацией.

Не просто информацией, а сбором данных по каждому аспекту жизни и существования мира в полном совокупном объеме. Состыковкой данных, сортировкой и аналитикой на всех возможных уровнях. А уже на всей совокупности этих самых данных, на основании глубочайшего анализа, математических, физических, биологических и химических расчетов (а вместе с ними и еще десятков тысяч иных) и делался прогноз вариантов возможного развития каждой из происходящих на Земле ситуаций. Каждого напряженного конфликта.

И ясно-понятно, что именно при обработке такого колоссального объема Big Data, как принято называть в программировании Большие данные, их Центр находился в инновационном авангарде. Раньше всех иных активно разрабатывал, испытывал и уже применял все, что связано с искусственным интеллектом.

Вот такая вот загогулистая у него работа. Секретная по многим параметрам. Ну, это понятно.

Неожиданно, будто осветив изнутри прокручивавшиеся перед мысленным взором кадры, сопровождавшие его размышления и раздумья, словно яркий солнечный луч, пробившийся через тяжелые, разбухшие фиолетово-сизые тучи, озарило Ладникова воспоминанием того мгновения, когда он впервые увидел Софью.

Это и тогда, в прошлом, стало для Ярослава моментом какого-то чудесного озарения, таким же ярким солнечным лучом, как тот, что ослепил его сейчас. Ладников на всю жизнь запомнил, запечатлел оттиском в памяти ту картинку, тот самый кадр-момент, в который вошла и появилась в его жизни Она…

Понятно, что отдел Ярослава имел допуски к информации разного высокого уровня. Но для получения исторической справки, которая потребовалась ему для составления полной событийной картины и более расширенного, глубокого расчета, по заковыристым и непонятным Ладникову регламентам и установкам (принятым еще чуть ли не в девяностых годах) заявку на получение следовало визировать и подавать через ФСБ.

Привыкший к практически мгновенному доступу к любой необходимой для работы информации и к любым документам, раздражаясь и ругаясь на нелепую задержку и понося неповоротливую систему с ее давно устаревшими, дебильными правилами и застрявшую где-то в прошлом веке, Ладников выполнил-таки обязательный протокол: связался с комитетчиками, через которых и отправил запрос в Центральный архив РФ.

Это жесткая подстава для любого увлеченного человека. Загрузившись из-за этой тягомотной ерунды неким дребезжащим внутренним состоянием, которое возникает, когда по какой-то причине приходится отложить завершение большой и важной работы практически на самом ее финише, в момент, когда ты погружен полностью в дело…