Новые страхи

Элизабет 2 была ростом с меня – а я возвышалась над другими детьми своего возраста; она была само совершенство с фарфоровым лицом и руками. В одежде неясно какой, но прошедшей эпохи – все кружева, изысканные ткани и роскошное нижнее белье. Она была прекрасна – «кукла Мадам Алексис», произведение компании, которая изготавливала таких кукол много лет. Мама сказала, что у нее в моем возрасте тоже была такая. Я как-то побаивалась взять на себя заботу о такой кукле, но пожилая дама, у которой мы были в гостях, настаивала, чтобы я забрала куклу домой. Я вопросительно взглянула на маму, которая бесчувственно кивнула, и я торжественно сказала «спасибо», прижала куклу к груди, и, вероятно, всякий, видевший нас в тот момент, не вполне понимал, кто кого держит.

Мы поехали домой в метель, и, оказавшись у себя в спальне, я поместила куклу – уже названную Элизабет 2 – в детское кресло-качалку, которая еще прежде принадлежала моей маме. Эта качалка стояла рядом с моей кроваткой с розовым ватным одеялом и подушками в виде кошек. Я прошла коридором в ванную, почистила зубы, надела фланелевую пижаму и легла. Родители подоткнули мне одеяло.

– Никаких сказок сегодня, – сказала я и посмотрела на Элизабет 2, которая виднелась в сочившемся в окно свете, и пожелала ей спокойной ночи.

Прошла примерно неделя, и я заметила первое синее пятно на грациозной белой руке Элизабет 2. Я поплевала на палец и потерла пятно, но оно не изменилось: маленькое и синее… что-то среднее между цветом синего мундира военного моряка и зеленовато-голубым яйцом дрозда. Я огорчилась, потому что любила Элизабет 2, хотя и не играла с ней. Это была одна из тех кукол, которые предназначены лишь для украшения комнаты. Было у меня два-три чаепития с нею, с моей черной собакой и с плюшевым медведем, который некогда был бурый с белым, но после того, как мама постирала его в машине, превратился в золотистого с коричневыми разводами. Я налила воображаемого чаю своим гостям и положила тонкие деревянные прямоугольнички – как бы печенья – на тарелки, и мы стали болтать. Элизабет 2 терпеливо сидела в маленькой качалке, ее большие голубые глаза смотрели в пространство, золотые локоны поблескивали в солнечных лучах, заливавших мою спальню после полудня.

Когда выяснилось, что слюной оттереть синее пятно не удается, я взяла салфетку, намочила ее в ванной и потерла руку Элизабет 2. С тем же успехом.

На следующий день я обнаружила второе пятно, на этот раз на шее. Я посмотрела на куклу, она ответила мне таким же взглядом. Ни одна из нас не проронила ни слова. К выходным, когда мы с родителями отправились ужинать, я уже обнаружила одиннадцать синих пятен на шее и руках Элизабет 2. Я не проверяла туловища, но знала, что там их будет гораздо больше. Я повернула ее в качалке и затем подвинула немного, чтобы она не была на солнце. Теперь она сидела в тени, и чтобы заметить синие пятна, надо было рассматривать ее вблизи. Я решила, что будет лучше утаить эти пятна от родителей. Я догадывалась, что кукла стоит дорого, так что она вполне могла навлечь на меня неприятности.

Мы поехали в кафетерий, где обычно бывали по субботним вечерам. Отодвигая зеленый горошек у себя на тарелке, я объявила:

– По-моему, Элизабет умирает.

Папа, собиравшийся отрезать кусок мяса от свиного ребрышка, переглянулся с мамой, которая со стуком поставила кофейную чашку и сказала:

– Я думала, ты убрала Элизабет в стенной шкаф и больше с нею не играешь.

Я кивнула, и пряди челки переместились у меня на лбу.

– Верно. Но это другая Элизабет. Элизабет 2.

Мама приподняла бровь:

– Кукла мадам Алексис?

– Угу.

– Она тоже Элизабет? Почему бы тебе не назвать ее как-нибудь иначе, Нонни?

– Нет. Ее зовут Элизабет. Она мне так сказала.

Папа попытался скрыть улыбку, а мама просто смотрела на меня.

– Хорошо, милая. Но мне кажется, надо бы тебе назвать куклу как-нибудь иначе. Разве одной Элизабет недостаточно?

Я пожала плечами, схватила кусок хлеба с маслом и уставилась себе в тарелку.

Родители заговорили о разных разностях – о папиной работе, о конторе, в которой работала мама, о нашем районе и о том, что не сидит ли вон там возле пианино та женщина с берега, – и только когда я уже натянула пальто и мы шли к машине, я сообразила, что родители не спросили меня, откуда я знаю, что Элизабет 2 умирает, и отчего она умирает.

Элизабет 2 скончалась вскоре после этого и была отправлена на кладбищенскую полку в стенном шкафу. После этого у меня некоторое время не было кукол, только мягкие игрушки-животные. У всех были разные имена (Фрогги, Спот, Китти… думаю, давая им имена, я была не слишком оригинальна), они никогда не заболевали оспой, и я была рада, поскольку предпочитала их куклам. Я придумывала сложные истории об этих игрушках, а они участвовали в битвах, женились, посещали другие миры, и я была вполне довольна своим зверинцем из пушистых созданий.