Новые странствия Салли Джонс

– А мне так понравилась история о торнадо в Оклахоме, – заметил Старшой.

Дженкинс устало улыбнулся и виновато пожал плечами.

– Это не совсем выдумка… у меня правда была небольшая ферма в Оклахоме. И ее действительно разрушил торнадо.

Он вздохнул.

– Судьба не слишком меня баловала. Поэтому, когда я год назад увидел старушку «Розу» – хотя и под новым именем – у причала в лиссабонском порту, я решил, что, может, это знак свыше. Ведь из-за этого ожерелья я обречен был всю жизнь прожить в бегах. И было бы только справедливо, если бы это самое ожерелье немного скрасило мою старость…

Дженкинс снова вздохнул и посмотрел на меня.

– Я стал расспрашивать людей в порту и кое-что о вас разузнал. Потом придумал план, как попасть на лодку и обыскать ее. Но зря я, конечно, обманул тебя. Мне очень стыдно.

Я протянула Дженкинсу руку – показать, что все обиды остались в прошлом.

Я чувствовала, как под комбинезон заползает холодная ночная сырость. Остальные тоже замерзли. Дженкинс встал, разминая затекшие ноги.

– Хорошо бы выпить чего-то горячего, – сказал он. – Если хотите, можете у меня переночевать. Ведь завтра вы, наверно, поедете дальше, на юг?

Старшой кивнул.

– Поедем с нами, – предложил он Дженкинсу. – Сам расскажешь все Розе.

Дженкинс немного подумал.

– Спасибо за предложение. Но, уверен, вы передадите ей мою историю. Главное, чтобы она получила ожерелье.

Мы вернулись через прибрежный лесок в тихий и темный луна-парк. Подойдя к вагончику, Дженкинс как вкопанный остановился у двери.

На одной из ступенек стояла коробка. Она была перевязана красной подарочной лентой, сверху красовался бантик. Мои чуткие ноздри уловили знакомый запах духов.

– Это еще что? – удивился Дженкинс и взял коробку.

Он тоже почувствовал запах духов.

– Должно быть, Маргоша приходила… странно… мы с ней обычно не обмениваемся подарками.

Дженкинс развязал ленту, открыл коробку и заглянул внутрь. Потом улыбнулся, осторожно запустил туда руку и вытащил крошечного цыпленка с неделю от роду.

Дженкинс поднес цыпленка к керосиновой лампе, висевшей над дверью.

– Пока непонятно, курочка это или петушок, – сказал он. – Но мы в любом случае отлично заживем вместе!

И положил цыпленка в карман. Птенчику как раз хватало роста, чтобы выглядывать через край.

– Жизнь продолжается, – сказал Дженкинс и нежно погладил его по голове большим пальцем.

Потом поглядел в темноту, на Маргошин шатер. Между фалдами виднелся слабый свет.

– Я согрею воду для чая, – сказал мне Дженкинс. – А ты сходи к Маргоше, спроси, не заглянет ли она к нам на чашечку.

Я была только рада выполнить его поручение.

75. Шато Лафуркад

Теперь Мюнхен кажется таким далеким. Сперва мы добрались до Женевы и оттуда на грузовой барже спустились по реке Роне. Из Авиньона на попутках проехали на запад, через Лангедок, и в один прекрасный день над зеленью долины под дороге из Лодева показались три башни замка Лафуркад. Никогда не забуду, как у Берни перехватило дыхание, когда мы шагали к поместью по усыпанной гравием тропинке и смотрели на цветущий луг у реки. Солнечный свет струился сквозь кроны каштанов и бликовал в прозрачной воде мельничной плотины. Как ни странно, этот пейзаж чем-то напоминал картину, которая висела над столом в комнате Берни на Освальд-стрит.

А потом мы увидели Вас, мадам. Вы как раз вышли на утреннюю прогулку. Я не знала, что миссис Калдутел уже написала Вам и предупредила, что мы со Старшим хотим Вас навестить, и поэтому, конечно, удивилась, когда Вы протянули руку и сказали:

– Салли Джонс и Генри Коскела… наконец-то добрались! Путешествие прошло хорошо?

А потом Вы долго смотрели на Берни.

– Не может быть… – проговорили Вы. – Неужели это Берни? Берни Броуди!

С тех пор прошло пять недель. Пять чудесных недель. Я записывала свой рассказ, а Вы читали его.

Старшому здесь тоже хорошо, хотя от долгой жизни на берегу он скоро делается сам не свой и не знает, куда себя девать. Так что очень даже удачно сложилось, что Вам понадобилась помощь заменить затворы на плотине, потому что такая работа Старшому по душе.

А Берни нравится работать в саду. Старый месье Обе́р очень добр и терпелив. И хотя Берни не говорит по-французски, месье Обер, похоже, уже научил его обрезать и пасынковать виноградную лозу. Вчера я видела, как Берни вместе с работниками трудился на южном поле, а месье Обер спал в своей качалке возле сторожки.

Честно говоря, я поначалу беспокоилась: как Вы воспримете правду о смерти Шетланд Джека? Что подумаете о Берни? Станете ли винить его в гибели отца?

Поэтому я решила записать всю эту историю – с самого начала. Мне хотелось, чтобы Вы узнали Берни так же, как я. Потому что тогда Вы ни за что не станете считать его убийцей.

Но за эти пять недель и я узнала Вас поближе, мадам. И теперь вижу, что зря волновалась. Потому что Вы хорошо понимаете Берни. И, похоже, хорошо относились к нему еще в детстве, когда все вместе жили в приюте «Хайленд орфанедж».