Новые темные века

Лишь в 2013 году, когда Эдвард Сноуден передал в газеты секретные документы АНБ, паранойя достигла критической массы. Почему именно это событие стало поворотным моментом, можно объяснить по-разному. Возможно, дело было в масштабе утекших в прессу тайн, а также в визуальной подаче материала и таланте рассказчиков-журналистов. Разоблачение мало-помалу превозмогло нашу склонность закрывать на все глаза; день за днем в поле зрения общественности появлялись непонятные словечки, нелепые названия проектов, пестрые слайды «PowerPoint», будто сам дьявол проводил для нас бесконечную рекламную презентацию. Возможно, внимание к расследованию привлекла персона самого Сноудена – его внезапное появление в Гонконге, бегство в Россию. Остро ощущалась потребность в молодом, неуловимом герое, на котором держится повествование. Разоблачения Сноудена впервые связали известные программы АНБ и Центра правительственной связи и продемонстрировали, насколько запутанна и непонятна их деятельность. Разведывательные службы, прикрываясь мнимым превосходством интересов своего правительства над правами граждан, следят за каждым, и защититься от этого наблюдения невозможно.

К сожалению, никаких действий не последовало. В Соединенных Штатах предложения положить конец безосновательному прослушиванию телефонных разговоров и ограничить общий сбор данных спецслужбами, такие как поправка Амаша – Коньерса, были отклонены в обеих палатах конгресса, а другие аналогичные законопроекты застряли на рассмотрении в профильных комитетах. Американский «Акт о свободе», официально названный «Законом об объединении и укреплении Америки путем соблюдения прав и прекращения прослушивания, сбора данных и электронной слежки», вступил в силу 2 июня 2015 года, по сути, восстановив действовавший ранее «Патриотический акт». Хотя закон должен был стать нормативным ответом на разоблачения Сноудена, принятая норма практически ни в чем не ограничила возможности АНБ, и агентство могло и дальше собирать общие метаданные, то есть все сведения о сообщении, кроме самого содержания, которое несложно получить по секретному решению суда. В любом случае, этот акт, как и все предыдущие версии, принятые после 11 сентября, в любой момент можно отменить указом президента, а зарубежные операции США остались полностью неизменными. Нельзя законодательно остановить процесс, основанный на систематическом и скрытом нарушении закона. Что касается Британии, там ни до, ни после публикации разоблачений не было принято никаких законов, препятствующих слежке Центра правительственной связи за своими гражданами. Вместо этого правительство установило для газет, освещавших это дело, еще более драконовские требования цензуры, известные как «D-Notices». В условиях продолжающейся глобальной войны с террором и практически невообразимой мощи комплекса промышленной разведки протест остального мира напрасен.

В конце концов, общество никогда особо не сопротивлялось безумным, ненасытным требованиям спецслужб, и несмотря на небольшой всплеск интереса в 2013 году, люди быстро устали от все новых разоблачений и экзистенциального ужаса от происходящего. Нас, на самом деле, никогда не интересовало, чтоˊ прячется в секретных комнатах, в зданиях без окон в самом центре города; ответ – ничего хорошего. Как и изменение климата, тотальное наблюдение оказалось слишком масштабным и дестабилизирующим фактором, чтобы общество могло его осмыслить. Подобно неловким, полушутливым, но все же встревоженным разговорам о погоде, тотальная слежка стала просто еще одной паранойей в шуме повседневной жизни. Размышления об изменении климата омрачают самый погожий день, потому что в любой погоде начинаешь видеть экзистенциальную угрозу. Мысли, что все мы находимся под колпаком спецслужб, омрачают телефонные разговоры, видеозвонки, электронную переписку или личные беседы. Тень падает на все, чего бы мы ни касались. И последствия настолько глубоко въелись в повседневную жизнь, что о них лучше совсем не думать.