Новые волны

Хотя он прославился как лучший бегун в мире на длинные дистанции, наивысшую славу он обрел, исчезнув на Олимпийских играх 1912 года в Стокгольме. Тогда путешествия были нелегким делом. Требовалось 18 дней, чтобы добраться из Японии в Швецию – сначала на корабле, затем поездом. И ко всему прочему, его желудку пришлась не по нраву местная кухня.

Слишком много «шведских рыбок»[8].

Настал день соревнований, и он в ужасной форме, но все же бежит. Это катастрофа: его сознание то отключается, то проясняется. Посреди забега он останавливается возле ресторана и просит бокал апельсинового сока. Там он понимает, что нет смысла продолжать забег. Он остается в ресторане целый час и наслаждается отдыхом. Даже заказывает еду, которая ему не нравится. А насидевшись, уходит, идет прямиком на вокзал, потом пересаживается на корабль и возвращается в Японию.

Суть в чем: он ничего не говорит судьям. Так что, когда он не приходит к финишу, те решают, что он где-то на дистанции.

Между тем я уверен, что Скотт не понимает, зачем ты ему это рассказываешь.

Он гладит себя по тщедушной бороденке и говорит что-то вроде: «Какое отношение это имеет к твоим срокам?»

И какое же отношение это имеет к твоим срокам?

Я закончу рассказ. Только в 1967 году журналист из шведской газеты узнает, что бегун жив и здоров. Так что ради смеха его приглашают закончить забег. Слава богу, спустя более полувека путь из Японии уже не так труден. Он наконец-то завершает марафон, его показатель 54 года, 8 месяцев, 6 дней, 5 часов, 32 минуты и 20,3 секунды.

Столько тебе надо, чтобы закончить работу?

Нет. Я просто говорю Скотту: «Я перестану приходить на эти проверки. Считай, что я умерла».

И что он ответил?

Ничего. Он так поражен, что просто встает, лепечет невнятное «продолжай в том же духе» и выходит из комнаты.

Ты не боишься, что попадешь в неприятности, если не успеешь по срокам?

О, вообще-то я опережаю расписание. Я сдам код раньше, не сказав Скотту. Я на вершине эффективности. Но из-за этого Скотт будет выглядеть плохим менеджером по продукту, ведь он не поспевает за мной.

Это злодейство.

Слушай, мне не нужно подтверждения со стороны, что я способна пробежать сорок два километра. Я спокойно пробегу их одна.

Начиная работать в «Фантоме», я выслушал лекцию от Денниса, маркетолога, который объяснил мне, что привлечение пользователей – это воронка. Он нарисовал диаграмму на доске.

– Это – вершина воронки, – объявил он, обводя широкую верхнюю часть. Взял маркер и провел линию в треугольнике, отмечая продвижение пользователя сквозь воронку. С его объяснением процесс стал выглядеть самоочевидным, будто любой человек, попав на верхушку этой схемы, неизбежно окажется внизу, превратившись в нового пользователя. Он обвел низ графика:

– Все очень просто, верно?

Урок мне запомнился в основном тем, что Деннис случайно использовал нестираемый маркер, и его каракули навсегда сохранились на испорченной доске, которую мы спрятали в кладовку, – физическое подтверждение, что «Фантомом» управляли идиоты.

Каждую пятницу у нас проходило общее собрание, на котором Деннис называл число привлеченных пользователей, что обычно служило для него поводом себя похвалить. Но когда новости стали менее приятными и графики поползли вниз, он решил отменить еженедельные совещания. «Я возвращаю всем полчаса рабочего дня», – написал он в электронном письме, будто делал нам одолжение.

Я не удивился, что Денниса вскоре уволили. Мы все еще оставались довольно маленькой компанией, и Брэндону пришлось объяснять, почему он решил «расстаться» с главным маркетологом. Брэндон был тактичен. Деннис просто больше «не вписывался в культурную среду» и мог «найти работу получше». Мне стало любопытно: когда Брэндон увольнял Денниса, сказал ли он ему то же самое – будто делает, как лучше для него.

Вскоре после этого Брэндон назначил личные встречи со всеми сотрудниками компании. Видимо, Деннис стал первым уволенным в «Фантоме», и Брэндон хотел убедиться, что это событие не повлияет на настроения в коллективе. Я сказал ему, что это лишнее – я почти не общался с Деннисом. Но Брэндон все равно настаивал.

В кафе, во время встречи один на один, Брэндон предложил купить мне кофе.

– Какой ты хочешь? Я угощаю.

Был уже конец дня, и я не хотел ничего.

– Брось, позволь мне купить тебе напиток. Или хочешь выпечку?