Новые волны

– А мне вообще-то нравилось прозвище Винни, – признался папа.

– Мама не об этом спрашивает.

– Меня называли Винни Нгуен.

– Они потешались над тобой.

– Вы оба помолчите. Я пытаюсь смотреть белых людей.

Сериал был ни о чем – семья, любовь, – но все происходило во время войны во Вьетнаме. Я мало что знал о ней, война казалась далеким бедствием, почти не коснувшимся нашей семьи. Отец не хотел обсуждать это, хотя война застала его в Сайгоне ребенком. В сериале, однако, старший брат Винни, Брайан, ушел воевать. Все понимали, что происходит, когда герой сериала уплывал во Вьетнам. Эдакий индокитайский конфликт на чеховский лад.

В серии, которую мы сейчас смотрели, Кевин бегает по лесу в поисках Винни: она узнает о гибели брата, и он надеется ее утешить. Весьма кстати он находит ее под известным всему городу деревом. Она вне себя от горя. Это идеальный момент для Кевина, чтобы приударить за ней, показать, как он ей сочувствует. Видимо, это расхожий сюжет всех американских сериалов: некто по имени Кевин пытается завоевать сердце девушки, стараясь быть милейшим парнем, окружив ее неотступной добротой и неиссякаемой любовью. Приложи достаточно усилий – и ты получишь все что захочешь. Пожалуй, это главная выдумка телевидения – будто сердце можно завоевать, проявив достаточно усердия, а любовь подчиняется законам капитализма.

Я не понимаю, почему мы должны полагать, будто Кевин поступает правильно, разыскивая Винни. Девушка хочет побыть одна, убегает в лес, но парень, которому что-то от нее нужно, тащится за ней, – и мы поддерживаем это? Но дальше – только хуже. Кевин находит ее, сидящую в одиночестве и уставившуюся в пространство, переполненную тоской и скорбью. И что он делает? Говорит, что все будет хорошо, засовывает язык ей в рот, и фоном включается «Когда мужчина любит женщину» в исполнении Перси Следжа. Камера отворачивается.[34]

– Какого черта?

– Что не так?

– Кевин поцеловал Винни, когда она горюет по погибшему брату.

– Да, она очень расстроена из-за брата.

– Я это понял. Просто сюжет тупой.

– Почему он тупой? Она грустит, потому что ее брат погиб.

– Он же воспользовался моментом.

– Ты слишком критичен. Это всего лишь сериал.

– Сериал с блядским посланием.

Мама раздраженно фыркнула, огорченная, что я выругался при ней. Но никак не откомментировала.

– Это всего лишь сериал. Развлечение. Над ним не нужно много думать. Расслабься, Лукас.

Но я не мог расслабиться. Я даже не знал, что хуже. То, что вьетнамская война, катастрофа, в которой погибло три миллиона человек, свелась к глупейшему повороту сюжета в посредственном сериальчике? Или что в этом посредственном сериальчике мальчиков поощряли пользоваться уязвимым положением девочек? Я встал с дивана и вышел из комнаты, понимая, что я уже не тот человек, который способен взять и расслабиться.

В своей комнате я сел на кровать. Думал о том, что большую часть жизни спал на этой кровати и, возможно, просплю до конца своих дней. Я пытался уехать, но у меня ничего не вышло. Я злился на себя, потому что пересек страну не ради больших надежд. Я мечтал лишь пожить где-то еще какое-то время, и комната напоминала мне, что даже это мне толком не удалось.

Прошел месяц после моего возвращения. Я не особо утруждался сборами. Бросил все в своей дрянной комнатенке в Куинсе: одежду, компьютер – все, что накопил за два года в Нью-Йорке, то есть по большей части мусор. Я оставил даже Озимандию – последнее напоминание о своих днях в PORK. Надеялся, что, оставив имущество, смогу избавиться и от того, в кого я превратился – в жестокого друга, мерзкого начальника, алкоголика. Но, может, я был всем этим всегда.

Соседу я оставил лишь записку «Я уезжаю» да чек на оплату последнего месяца. Поехал в аэропорт и купил билет домой, в один конец. С собой прихватил только айпод. Похоже, одно напоминание со мной все же осталось.

Зазвонил телефон, домашний. Я услышал, как отец внизу снял трубку. Просили меня.

– Кто это?

– Говорит, он твой начальник.

Я не желал говорить с Брэндоном, и еще менее меня интересовало, что он скажет. Мы не общались с момента моего увольнения. Брэндон звонил мне, но я не брал трубку, он прислал несколько писем, в которых было лишь «позвони мне», и из-за этого требовательного тона говорить с ним мне хотелось еще меньше. Не знаю, как он выяснил, где я.

Нехотя я взял трубку и дождался, пока папа выйдет из комнаты.

– Чего тебе?

– Обычно люди говорят «привет» или «как дела», – заметил Брэндон.

– Я слишком долго на тебя работал, чтобы не понимать, что ты звонишь, только когда что-то надо.

Он сразу перешел к делу:

– Мы продали компанию. Нас купили.

Сначала я подумал, что он звонит похвастаться, мелочно до бессмысленности.

– Поздравляю, Брэндон. Замечательная новость.

– Слушай, хотя ты уже и не работаешь, но у тебя есть акции. А значит, тебе полагается доля от сделки.

Я спросил, за сколько купили компанию. Брэндон ответил. Впечатляющая сумма.

Но не похоже было, что он горд, или рад, или даже доволен.

– Знаешь, обычно люди радуются, что стали миллионерами, – заметил я.