Новые времена

Все расселись вокруг скатерти прямо на песке. Они проголодались и едва могли дождаться первого блюда. Это были горячие початки кукурузы, и есть их предстояло с солью и перцем, не жалея масла. Уилмот с котелком в руках обошел всех, положив на каждую тарелку лоснящийся початок с зернышками-жемчужинами. Единственными, кому кукуруза не полагалась, были малыш Филипп и Неро. Маленького Аделина держала на коленях и кормила с большой ложки размоченным в молоке и посыпанным коричневым сахаром хлебом.

– Ну какой же ангелочек, – воскликнула миссис Лэси. – Ни разу не заплакал.

– Как же я проголодался, – объявил Эрнест, и Аделина вдруг обнаружила кукурузу у него на тарелке. Схватив початок, она положила его перед Николасом. – Эрнесту кукурузу нельзя, – пояснила она. – От нее у мальчика кишечная колика.

– Но я хочу есть!

Миссис Лэси явно оскорбили слова «кишечная колика».

– Что мне поесть? – Губы Эрнеста дрожали, хотя он и понимал, что, отобрав у него кукурузу, мама поступила правильно.

Уилмот поспешно поднялся.

– Тебе достается первая порция семги, – сказал он и направился туда, где лежал горшочек. Откопав его, Уилмот порадовался исходящей от посуды прохладе. Под крышкой лежала аппетитная на вид семга. Глаза Эрнеста загорелись, когда на тарелку положили твердый розовый ломтик рыбы.

– А поблагодарить? – напомнила Аделина.

– Большое спасибо, сэр, – сказал Эрнест, которому все сильнее хотелось есть. Уж очень не терпелось ему откусить первый кусочек, но не успела рыба оказаться во рту, как он выплюнул ее на тарелку.

Все взгляды устремились на мальчика.

– В чем дело? – спросил Уилмот.

Подняв тарелку, он принюхался к рыбе.

– Воняет, – сказал Эрнест.

Родители сурово смотрели на сына.

– Как ты посмел выплюнуть ценный гостинец? – строго спросила Аделина. На ее нижней губе повисло кукурузное зернышко.

– Как ты посмел сказать, что рыба воняет? – настойчиво спросил Филипп.

Эрнест заплакал.

– Выйди из-за стола, – приказал отец.

– Ах, как же так! – воскликнул Гай Лэси. – Бедняжка!

– Нас это не касается, – сказал его отец.

– Этель… Вайолет… не глазейте, – сказала миссис Лэси дочерям.

Уилмот с достоинством встал, выложил семгу из тарелки Эрнеста обратно в горшочек и сердито удалился.

Неро, все это время голодным взглядом следивший за происходящим у стола и жадно принюхивавшийся к семге, теперь крадучись последовал за Уилмотом, как видно, с явно преступными намерениями, и только то, что участники пикника были всецело заняты своими делами, помешало им эти намерения распознать.

Уилмот поглубже зарыл семгу, сполоснул горшочек, в котором она лежала, чистой озерной водой и только тогда вернулся к столу. Филипп тут же протянул ему полную тарелку сэндвичей с ветчиной.

– Берите, старина, – сказал он. – Первый сорт. И огурчик не забудьте. Семгу, конечно, жаль, но все бывает. Помню, были мы как-то на пикнике в Индии…

– Прекрати, Филипп! – прервала его Аделина. – Не смей рассказывать про тот пикник. Хуже Эрнеста, этого маленького негодяя, честное слово.

– А что, Эрнесту вообще есть не дадут? – спросил Уилмот.

– Без ужина на боковую. Это его подлечит, – сказал Филипп.

Гай Лэси незаметно положил сэндвич в карман.

Тем временем изгнанник в одиночестве бродил по берегу. Он чувствовал себя обманутым и оскорбленным. Он был в такой ярости, насколько позволял его мягкий характер. Расхаживая по берегу, он ворчливо что-то доказывал сам себе. «Что же, я должен был проглотить эту вонючую рыбу, да? Пусть бы они все проглотили по огромному куску. Особенно мама с папой. Никому дела нет, что вдруг я заболею. Никому дела нет, если я есть хочу. Пусть у них будет их дурацкий пикник. Больно он мне нужен. Вот возьму и не стану есть целую неделю, будь я проклят!»

Солнце превратилось в светящийся алый шар и перебросило через безмятежное озеро огненную перемычку. Совсем близко к берегу проплыла стайка чаек. Из-за шума легкой набегающей на песок волны тишина казалась еще более умиротворенной. Эрнест прекратил свои кропотливые труды и в изумлении наблюдал за розовыми и аметистовыми облаками, плывшими рядом с заходящим солнцем.

Потом он немного успокоился. Непонятная дрожь – радость от красоты вечернего неба? – пробежала по всему телу. И тут он услышал голос Гасси – она звала его.

– Эрнест! Эрнест! Мы собираемся!

Он решил спрятаться на берегу в густых зарослях низкорослых деревьев. Но заросли оказались уж очень густыми, а деревья – уж очень таинственными. Краем глаза он видел, что Гасси торопится к нему.

– Эрнест! Послушай, милый! Мы уезжаем!

Она назвала его «милым»! Он пожалуется ей на то, как с ним поступили. Он лег ничком на песок и заплакал.

Она склонилась над ним.

– Понимаешь, ты же не можешь остаться здесь. Лошади у Пэтси О’Флинна уже наготове. Ты же не хочешь остаться здесь совсем один, правда?

Она помогла ему встать. Он вдруг почувствовал слабость, ноги стали как ватные. В ожидании пикника он почти не ел целый день. Однажды, не так давно, он услышал, как мама кому-то сказала: «Бедняга, он преждевременно постарел!» Теперь эти слова пришли ему в голову: «Преждевременно постарел. Это про меня».