Новые записи Ци Се, или о чем не говорил Конфуций

В сборниках Цзи Юня сравнительно мало рассказов, где нечисть вредит людям без видимой на то причины (30 рассказов), у Юань Мэя же таких рассказов вдвое больше (63, среди них 27 рассказов о вреде, который приносят людям трупы, — категория, вообще отсутствующая у Цзи Юня).

Если в сборниках Цзи Юня дух мертвого мстит обидчику своих близких только в одном случае, а в 22 случаях духи мертвых помогают родным или любимым, проявляют заботу о них[219], то в коллекции Юань Мэя духи мертвых помогают своим близким только в 12 случаях, а в 37 рассказах они мстят людям за обиду (причем в большинстве случаев — за обиду, причиненную им самим, а не их близким). Трупы пугают людей, гоняются за ними, пытаются их убить (рассказы № 3, 9, 116, 118, 119 и др.), духи мертвых ищут себе «замену», т. е. толкают людей на самоубийство (№ 2, 44, 89, 98, 156, 174 и др. — всего 18 случаев); даже ветер не просто «чудит» (см. рассказ № 150, который так и называется — «Ветер чудит»), а вредит людям, разрушает их жилища (№ 130, 277, 970 и др.).

Нечисть у Юань Мэя вредит людям не только чаще, чем в рассказах Цзи Юня, но и больше (отличие не только количественное, но и качественное — приносимый ею вред серьезнее). Как правило, вред, который приносит людям нечисть у Цзи Юня, — это реакция нечисти на поведение людей; у Юань Мэя же вредоносность — природа нечисти, т. е. взгляд Юань Мэя на нечисть близок к фольклорной ее трактовке: бесы, духи мертвых, трупы, оборотни — все это «не люди», «чужие» по своему происхождению, вредоносные по своим функциям[220].

Коллекция Цзи Юня создает картину упорядоченного, рационально устроенного мира, где сверхъестественные силы, выполняющие определенные функции «воспитания» человека, действуют не произвольно, а подчиняясь целесообразности, определенному закону отношений в обществе[221]; даже бесы здесь соблюдают «правила игры», не выходя днем на улицу, не показываясь людям, редко задевая тех, кто их сам не трогает.

У Юань Мэя мир хаотичен и не упорядочен; бесы толпятся на дорогах и улицах (№ 444), скапливаются в местах наказаний и публичных казней, задевают людей, вредят им. Да и какой может быть порядок в таком мире, какая целесообразность и справедливость, если даже боги и духи ссорятся между собой (№ 86, 205, 505), мстят друг другу (№ 333), посланцы царства мертвых берут взятки и за это отпускают на свободу людей, которых им было приказано отвести к судье царства мертвых (№ 100, 165), духи берут взятки (№ 64, 181, 184, 186, 763), обворовывают людей (№ 486) и т. п.

В этих условиях может возникнуть либо фаталистическая вера в судьбу, либо скептическое отношение к всесилию мира, населенного сверхъестественными существами. Фатализм в рассказах Юань Мэя начисто отсутствует; скепсис же в ряде случаев проявляется. Так, глиняный чан, стоявший в одном из залов управления уезда Тяньтай, почитался чудотворным, поэтому ему приносили жертвоприношения и отбивали перед ним поклоны. Юань Мэй, не веривший в чудотворность чана, ударил по нему веером и потрогал его дно бамбуковой палочкой. Увидев, в какой ужас это привело начальника уезда, Юань Мэй сказал ему, смеясь: «Я ударил его, я его трогал, и чан должен наслать беду на меня, а не на вас». Но никакой беды с Юань Мэем не произошло (№ 432); цензор Цзян Юн-ань говорит о посланцах царства мертвых, что они шантажом добывают деньги «Кто скажет, что чиновники в царстве мертвых честнее чиновников в царстве живых?» (№ 188); в рассказе № 790 дух мертвого все время чего-то требует; ученый, понимающий язык нечисти, говорит: «Незачем его раскапывать! Этот бес при жизни был крупным сановником и любил, чтобы люди ему льстили. После его смерти никто ему не льстит, поэтому он все время сам себя расхваливает, лежа в гробу». Здесь наряду со скептическим отношением к сверхъестественным силам есть и элемент социальной критики (ср. с № 188).

Очень интересно место в рассказе № 859, где говорится, что за горой Дунмэньшань «так часто показывались горные бесы, что местные жители привыкли к их виду и не считали каким-то дивом». Собственно говоря, здесь содержится та же мысль о том, что привычное перестает казаться страшным, которую за двадцать веков до Юань Мэя высказали авторы трактата Хуайнанъ-цзы: «То, что некоторые явления люди [считают] странными, объясняется тем, что эти явления редки и люди знакомы с ними поверхностно... Эти непонятные вещи... используются как средство для предупреждения и сдерживания народа. Все эти явления используются как иносказания. Народные суеверия становятся средствами воспитания...»[222].