Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

Из подвига Киселева, массы других весьма конкретных человеческих историй и состоит для меня Победа. Образ без налета излишней помпезности, но пронизанный неимоверной болью и страданием. Не перестаю удивляться тому, какую пищу Вторая мировая дала для искусства. Сколько создано по-настоящему великих произведений литературы и кино на эту тему. Начнешь перечислять самое-самое, но и двух рук не хватит, чтобы пальцы загибать. Как обойтись без «Баллады о солдате» Чухрая? Без «Они сражались за Родину»? Не вспомнить «Два бойца», «Женю, Женечку и «катюшу» Мотыля? А «Подранки» Губенко? «Иваново детство» Тарковского, «Судьба человека» Бондарчука, «Помни имя свое» Колосова. Нет, тут бессмысленно даже вспоминать, все равно обязательно что-то забудешь, и станет обидно. Огромное количество хороших фильмов. В том числе зарубежных. Один «Список Шиндлера» чего стоит! Всему молодому поколению надо в обязательном порядке смотреть, чтобы навсегда вызубрить: Холокост — это не клей для обоев!

Вот так подумаешь: а если взять да и вынуть из нашей культуры весь этот пласт? Что останется? Неужели война и впрямь в каком-то смысле двигатель не только прогресса, экономики, но и искусства? Так или иначе, но тема войны, победы всегда вызывает у меня священный трепет в груди. Есть только два праздника, во время которых я каждый раз чувствую в воздухе совершенно особую атмосферу: это Новый год и 9 Мая. Может, я как-то на генетическом уровне с войной связан? Все-таки фамилия у меня вполне армейская: пушкарь, канонир, артиллерист в переводе с украинского. У писателя Олеся Гончара в сочинении «Знаменосцы» даже есть фраза: «Стройными рядами шли гармаши».

А еще я как-то раскопал миниатюру, на которой изображен казак в жупане с фитилем у пушки, а внизу подпись: «Гармаш». Правда, сам я от стрельбы был все время ой как далек. Даже в армии, где моим оружием была лопата. Служил я в стройбате под Тверью. Строили так называемые точки. Места для дислокации ядерных ракет. Домой мамам писали, что строим дороги и детские сады, поскольку точки были секретными. Наверное, сейчас уже можно сказать, что проходили они в документации под названием «ГСМ» и каждой был присвоен свой номер. ГСМ-1, ГСМ-2 — из них состоял известный всем пояс вокруг Москвы.

Несмотря на то что в армии мне не довелось даже пострелять, я очень благодарен ей. Именно она сделала из меня мужчину: там я узнал, что такое мужское общежитие (особенно когда полроты украинцев, а половина — узбеков), что такое жесткий распорядок дня, что такое по морде ни за что, что такое тяжелый физический труд. Когда пришел, я даже один раз не мог сделать подъем-переворот. Но через полгода делал это упражнение уже шесть раз. Все это потом мне очень помогло в актерской работе. Ведь она физически совсем непростая. В Англии, например, по шкале профессий наша работа стоит сразу после шахтера по энергозатратам.

В моей личной фильмографии — прорва военных ролей. Начиная с самой первой, когда я в фильме «Отряд» в 1984-м сыграл бойца Урина. Как дебютная работа, она мне, конечно, особенно дорога. Как и роль в фильме «Свои» Дмитрия Месхиева. Она — настоящая и одна из немногих, за которые до сих пор не стыдно. Разумеется, каждый раз, вживаясь в новый характер, ты неминуемо пропускаешь роль через себя. В этом смысле я, как бы глупо это ни звучало, ветеран Великой Отечественной. Прекрасно помню, как Никита Михалков, подготавливая меня к съемкам в «Утомленных солнцем — 2», дал посмотреть огромное количество документальных видеоматериалов времен начала войны. Я вглядывался в лица пленных. Пытался понять, что они чувствовали. Смотрел на эти поднятые на уровне плеч руки. Крохотный штрих, который многое значит. В этом и боль, и стыд…

Тем не менее, несмотря на все системы Станиславского, мы, современные люди, не способны, мне кажется, до конца понять, как это — постоянно ходить под страхом смерти, собираться убить собственную дочь ради спасения отряда… Я прекрасно понимаю, почему большинство ветеранов, прошедших войну не боком, а переживших реальные ужасы, рассказывают о ней неохотно. Срабатывает средство психологической самозащиты. Все это было так страшно, что для них крайне мучительно раз за разом снова пропускать катаклизм через себя. У нас вот был в театре бутафор, имя которого можно встретить в добром десятке фильмов, — Федя Валиков, мастер комедийного эпизода. Его все звали так легковесно, хотя он прошел всю войну минометчиком. И вот никогда Федор Михайлович, награжденный медалью «За отвагу», кавалер ордена Славы II и III степеней, не рассказывал о военном прошлом. Ведь у каждого такого человека есть внутри жуть непролазная.