Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

Жду Олимпиаду и понимаю, что болельщик должен быть готов к любому результату. Жду хороших результатов в бобслее, лыжах, биатлоне, фигурном катании, коньках и, конечно, в хоккее — ведь это самая эмоциональная и национальная игра в России. Я был на четвертьфинале с канадцами в Ванкувере и, конечно, помню тот обидный счет на табло — 7:3, но я не отношусь к той категории болельщиков, которые бросают свою команду после поражения. Спорт не может состоять из одних побед. Я точно знаю, что на соревнованиях, особенно на таких, как Олимпиада, каждый спортсмен выкладывается до конца. И я понимаю, какой путь прошел каждый спортсмен, чтобы на эту Олимпиаду попасть. Буду болеть, поддерживать наших и верить в победу.

Эдгард Запашный. Неподдельное

Колонка в «Русский пионер» народного артиста России Эдгарда Запашного будет в первую очередь интересна тем, кто привык очеловечивать зверей: у прославленного дрессировщика на этот счет есть свое, испытанное на собственной — и на звериной — шкуре мнение.

Не помню своего первого знакомства с цирком, своих первых впечатлений: такое ощущение, что родители, цирк, моя собака все время были и нет этой грани. Получается, у меня не было первого похода в цирк. Мои ранние фотографии: я годовалый сижу в шпагате на лошади, потому что у нее очень широкая спина; папа держит в одной руке медвежонка, в другой руке меня, такого же, как медвежонок, маленького. Я был в цирке с такого возраста, когда воспоминаний еще нет. Цирк — это просто моя жизнь. Такая настоящая. Неподдельная.

Зато дебют свой на сцене помню. Это было в Риге в 1988 году. Папа каким-то удивительным способом готовился ко всем премьерам. Я никогда не забуду, как он пришел к нам с братом за две недели до премьеры и сказал:

— Будет новогодняя сказка. Будете играть главных героев.

Развернулся и ушел.

Мне двенадцать лет, брату одиннадцать, и мы в шоке. Мы, правда, не понимали, как на это реагировать. До этого мы репетировали, конечно, но выхода на манеж, на зрителя — никогда не было. Мы не знали, что такое грим, мы не знали, как правильно сделать комплимент, у нас не было опыта сценической речи. И тут раз — все это должно появиться в течение двух недель. Можно себе представить, какой это был стресс, но премьера удалась, слава Богу.

Хотя это, пожалуй, редкий случай, когда я не согласен с моим отцом: нельзя так делать. Реакцию зрителей вообще не помню: я как в тумане, пушки светят, зала не видно, пытаюсь вспомнить стихи, которые надо прочитать по сценарию, провести диалог с клоунами, которые играют великолепно, отыгрывают свои сцены мастерски.

На репетиции все это проводится вполноги, а тут с мимикой, со всеми делами, в полном гриме. Теряешься… Жаль, не было камер тогда в таком количестве, как сейчас: я бы с удовольствием посмотрел, как же я там все испортил. Наверняка же все испортил…

С хищниками уже тогда я был знаком: знал не только всех по кличкам, но и технику безопасности. Первое правило дрессировщика: сделать все для того, чтобы никто не пострадал — ни посторонние люди, ни ты сам. Второе: не причинить вреда животному.

А дальше уже идет свод более конкретных правил: не браться руками за прутья клетки, даже если клетка пуста, не недооценивать хищника, не доверять ему на сто процентов, следить за собственной спиной, использовать только проверенное оборудование, стараться не экспериментировать, приучать хищников заранее к своему образу, костюму, поведению, больше времени проводить с животными.

И все это неписаные правила, то есть из жизни, которые передаются из уст в уста.

Конечно, папа научил меня всему этому. Наш отец, великий Вальтер Запашный, один из лучших дрессировщиков всех времен и народов. Я не говорю: лучший. Но то, что он один из лучших, это неоспоримый факт, и многие его трюки до сих пор неповторимы. У меня есть фотография, где у папы тигр прыгает сальто-мортале. Я недавно показал ее международному жюри, которое было в гостях у нас в цирке, а это директора цирков всех стран мира, устроители международных фестивалей. Когда они посмотрели фотографии, для всех было очевидно, что это трюк раз и на всю жизнь. Мы даже примерно не представляем, кто возьмется научить тигра делать сальто-мортале. И самое главное — никто же не знает, как вообще это делать. Чувствуя авторитет отца и сравнивая его с другими дрессировщиками, я понимал, что он — ходячая книга, энциклопедия в шаговой доступности. Я был хорошим учеником и все запоминал. Я мог поспорить с папой, как любой ребенок. Но что касается работы с хищниками, я ему ни разу не перечил ни в чем. Я понимал, что он великий.