Новый день

Она перешла на другую сторону улицы. Но, очевидно, так ей лишь казалось: через пару минут она заметила, что идёт как раз мимо старика, встречи с которым пыталась избежать. «Как я устала! – забываю даже сделать, что собиралась…», – решила она, что ей точно нужен отдых, и ускорилась, стремясь пройти быстрее. Но старик вдруг пододвинул миску чуть ли не ей под ноги, и она услышала слова:

– … на пропитание… немощному…

– Нет-нет, у меня нет денег! – воскликнула она и торопливо прошла мимо.

Отдалившись от него, она успокоилась и снова замедлилась, с интересом посматривая по сторонам. Вскоре дорога, недавно казавшаяся гораздо оживлённее, опустела, и прохожие, маячившие впереди, незаметно растворились в серой дымке вечера. И уже только Эрика с удовольствием разглядывала, как вокруг разгораются ночные огоньки – воздух был наполнен блеском и разноцветными бликами и словно бы плыл в отражениях. Дорога, украшенная светодиодными нитями, цвела всеми оттенками, как в волшебную новогоднюю ночь, и то, что к этому моменту улица будто окунулась в банку с чёрной краской, ещё больше оттеняло все цвета. А впереди ждал клуб, как мираж…

Сияние и ощущение голографических отражений, цветного красочного воздуха с каждым шагом всё усиливалось, и она чуть не прыгала от восторга, так это было красиво! Она и не подумала остановиться, когда подошла к золочёной арке – в воздухе было волнение цвета, будто колыхались голубые прозрачные волны в золотистом море… И самым удивительным и чудесным казалось то, что под аркой сквозь эту призрачность виднелось отражение самой Эрики!

Мельком взглянув по сторонам и немного огорчившись, что рядом нет никого, кто бы заметил её триумф – прохождение сквозь сияние света и переливы цветов, – она гордо шагнула вперёд. Но если бы перед этим шагом она догадалась бы оглянуться назад, то возможно, была б сейчас совсем в другом месте, более приятном для себя, ведь позади неё вполне недвусмысленно чернел тоннель, который она прошла, с давно угасшим сиянием. А было ли оно?..

***

Доминик очнулась. Ледяной пот стекал по вискам, лицо было холодно, как мраморная плита, к которой она прижалась. За плечи её тряс встревоженный Заир.

– Кажется, я потеряла счёт времени… – провела она дрожащей рукой по лицу.

– Прошло почти два часа.

«А как будто целая вечность…», – отрешённо подумала она, начиная ощущать озноб. Осунувшаяся, бледная, она позволила отвести себя обратно во дворец.

Эта поездка ударила по ней так, как она и сама не ожидала – вновь прочувствовав тот злосчастный день, она как будто снова окунулась в безнадежное море отчаяния. Ей больше не хотелось ничего, и она даже перестала есть – так сильно она желала вернуться обратно и так горько было заново осознать, что окружающее на самом деле явь, которую она не выбирала.

Она ослабела. Казалось, что жизнь потихоньку утекает из неё, но это просто она сама – не хотела жить, здесь, в этом веке, потому что безнадежно любила своё время.

Одной ночью, очнувшись от бредового состояния, которое в последние дни не оставляло её, она услышала рыдания.

– Ох, госпожа, боролись бы вы! – тихонько причитала Бухзатан, сидя у её ног. – Всемилостивый дал вам жизнь, а вы ничего не кушаете и оттого угасаете! Захочет ли он подарить вам райский край, если вы так не дорожите первым его подарком?..

В голове Доминик вдруг заметались мысли, которые когда-то были важны для неё: «Бороться… Бороться за жизнь, чтобы быть с теми, кого любишь… Бороться и жить, чтобы те, кто любит тебя, становились счастливы… Быть счастливым, видя счастье других… Бороться за жизнь…».

Несколько дней она почти не вставала с постели. Но одна эта ночь многое изменила, и теперь она пошла на поправку. Как тогда – много лет назад, когда, полная отчаяния, слушала слова мудрого друга, слова, способные дать надежду и веру.

Пьер каждый день стоял у её покоев – внутрь ему заходить не позволяли, и, чтобы выяснить о её состоянии, он терпеливо ждал, когда мимо пройдёт Заир аль-Хикмет. Обычно тот был немногословен с ним, но, понимая его беспокойство, в эти дни позволял себе рассказывать ему новости. Ещё у покоев иногда дежурил Ирфан – страж, поначалу обвиненный в краже кольца чужеземца, но после того, как Доминик сообщила Заиру, что виновны были Тураб и Мустафа, оправданный. Теперь он с благодарностью служил у Заира, и потому Пьер, бывало, обращался и к нему.

В этот раз он также был у дверей, и, увидев визиря, попросил, чтобы его пропустили. Тот качнул головой, показывая, что вход воспрещён; но сам он направлялся именно туда – со слов служанок он знал, что госпожа чувствует себя много лучше и даже вышла из спальни и сидит теперь в одной из комнат, и решил, что может лично навестить её.