Новый день

Она дождалась, когда слуги последний раз принесут напитки – это делалось всего два раза в день: утром и перед обедом. А после, видя, что девушки насытились, принялась воплощать свой план.

Внешне расслабившись и повеселев, Доминик довольно присела у амфоры и медленно, будто наслаждаясь самим цветом прекрасного напитка, налила себе кубок.

– Как вкусно! – громко причмокнула она, жадно выпив его до дна. – А можно мне ещё?

С разных сторон в ответ послышалось одобрение. Наложницы порадовались, что в их раю действительно состоялось прибавление – очевидно, тяжкие меры Хафиза всё-таки возымели своё действие, и новенькая понемногу становится своей, такой же, как они.

«Что ж, теперь главное – не подкачать…», – подумала Доминик. Она тоже бросилась веселиться и играть, и бегать за наложницами так, что даже Камила умилялась её быстрому перевоспитанию. И никто не замечал, что новенькая тот тут, то там подбегает к какому-нибудь кувшину и пьёт, пьёт, а кое-где и незаметно проливает на ковёр…

Позже они обнаружили несколько пустых амфор.

– Что это такое?! – зашипела Джала, обойдя весь зал в поисках сладкого напитка и поняв, что из питья осталась только вода в четырёх кувшинах.

– Не может быть! – Камила растерянно посмотрела на кружащую среди наложниц Доминик.

– Ты должна следить за ней!

– Завтра такого не будет, – твёрдо ответила та, решив, что брюнетка просто перестаралась.

Когда новая новенькая вволю навеселилась и плюхнулась на ковёр, Камила подсела к ней, чтобы тихонько подсказать:

– Вот эти напитки все…

– Да, очень вкусно, очень! Ты права, я буду делать всё-всё, как вы тут…

Доминик тут же подскочила и снова отправилась к веселящейся группе, оставив рыжую в некотором беспокойстве.

«Осталось избавиться от воды, да так, чтобы они это поняли!», – оценивающе огляделась Доминик. Два кувшина стояло у бассейна, один – под колонной недалеко от Камилы, последний – на пути Доминик к бассейну.

За ковром загремели ключи, чтобы в последний раз впустить слуг, принесших кушанья. Поставив подносы, они ушли. И Доминик, больше ни о чём не думая, осторожно, как кошка, крадущаяся к куску мяса, пересекла зал и, пока никто не видел, всыпала в кувшин под колонной снотворное. А затем отошла подальше.

Внезапно с громким счастливым смехом она начала бегать от подноса к подносу, рассматривая блюда. А потом подскочила к бассейну и со звенящим хохотом выплеснула воду из кувшина на купающуюся чёрненькую.

Это привело наложниц в настоящее замешательство: некоторые застыли, поднеся кусок еды ко рту. Это дало Доминик возможность сразу избавиться и от второго кувшина.

– Да она сумасшедшая! – завопили красавицы, в ужасе бросив трапезу.

Та же, не теряя ни минуты, кинулась к третьей амфоре. Подбежав, она поняла, что сзади её догоняют опомнившиеся наложницы. Обернувшись, она выплеснула воду на них и, чтобы не вызывать подозрений по поводу последнего кувшина, посмотрела на него безумным взглядом, сделав вид, что собирается бежать и к нему.

– Нет! – заорала Джала, схватив оставшуюся амфору. – Не отдам! Ты безумная! Ты оставила нас без воды – это последнее, что у нас есть до утра!

– Да? – удивилась та. – Разве напитки не приносят, когда мы захотим?

Виновато оглянувшись, она увидела, что окружающие смотрят на неё настороженно и даже испуганно.

– Ой, простите! – чуть не плача, добавила она, однако, таким хищным взглядом посмотрев на кувшин в руках Джалы, что та только крепче прижала его к себе.

Остаток вечера недовольны были все – но лишь Доминик притворялась. Пару раз она печально поднималась из своего одиночества, которым её наградили, и демонстративно просила у наложниц глоток воды. Но те уже разделили остатки между собой, чтобы сумасшедшей не досталось ни капли драгоценной жидкости, которую она так не берегла. Видимо, никто уже и не хотел, чтобы она становилась своей… Только Камила пыталась с ней поделиться, но Доминик удалось отказаться, не вызывая подозрений.

Когда на веки наложниц спустилась ночь, она осторожно спряталась за шторами. Луна была закрыта тучами, в темноте чуть дальше окна уже ничего нельзя было разглядеть, и она надеялась только на свой слух.

Он её не подвёл, и вскоре она услышала долгожданный шорох, а вскоре и увидела Тахира.

– Спят? – спросил он, доставая небольшой инструмент. – Я буду пилить, а ты предупреди, если кто-то войдёт в комнату!

Она кивнула и повернулась к окну спиной, чтобы следить за гаремом.

Но никто чужой не нарушил этот покой.

Снотворное было качественным, пила – острой. И вскоре из резной решетки получился сносный проход.

– Переоденься, – протянул Тахир ей мягкий свёрток.

Снятый наряд цвета надоевшей халвы она утянула в узелок, собираясь забрать с собой, чтобы погоня думала, что в нём она и сбежала. На разговоры времени не было, и она промолчала, хотя у неё сразу возник один вопрос: как у молодого араба оказались даже не те истёртые вещи, что носил ученик Джохар, а мужской походный костюм, в котором она ушла из дворца?..