Новый год со спецэффектами

– Машуня не могла выключить телевизор и свет!

– Ага, – согласилась Наташка. – Но она выключит свет сейчас. Хотя я бы на ее месте начала развешивать по местам сорванную нами одежду. Впрочем, можно до утра бросить ее на диван. А еще Машка закроет дверь на ключ. Даже если разрезать валенки вдоль, тулупа для двоих не получится. Что будем делать?

– Ну разумеется, спасать валенки!

Я бодро выкатилась наружу и побежала к дому в одних носках. Другие же, например мой муж или та же Наташка, уже бегали… По дороге опомнилась и вернулась за валенками, торчавшими в снегу, как эксклюзивная обувь великана. Пожалуй, в них гораздо удобнее, чем в одних носках. Наташка нервно возилась с аккумулятором «Шкоды». Денька носилась за мной, стараясь успеть оставить после себя как можно больше «присутственных» мест.

И все-таки мы не успели. Свет в холле погас еще до того момента, как мы взлетели на крыльцо. А это значило, что Машуня аккуратисткой не была. Закрыла дверь, разделась, шваркнула одежду на диван, впрочем, за последовательность действий не ручаюсь, и, выключив свет, сразу отправилась к себе. Я притормозила. Спешить дальше не стоило – следовало дождаться Наташку, чтобы ломиться в дом хорошо организованной группировкой. Денька унеслась подгонять хозяйку. Погода ей тоже не нравилась.

В ожидании подруги я топталась на крыльце, постукивая валенками и стряхивая с них снег. Благодаря навесу, снежная крупа уже не казалась столь назойливой. Легкими мазками лишь слегка припудривала лицо. Но ветер, даже растеряв по пути пригоршни снега, по-прежнему пробирал меня всю, вплоть до голенищ валенок. Замечательная обувь! Почему бы не сделать ее более изящной и, например, на каблучках. Торчать в такой на автобусной остановке – самое оно! В метро, правда, жарковато будет.

Наташка старательно проверяла, закрыты ли двери машины. Вот что значит основательность! Интересно… Машуня, наверное, надеется, что ее никто не видел. Но в таком случае…

Я дала решительную отмашку Наталье, спешившей к крыльцу. Привычно выскочив из валенок, сунула их под мышки и сбежала по заснеженным ступенькам навстречу подруге.

– Тс-с-с… Тихо! Нас здесь нет, – с трудом удерживая равновесие и ныряя в валенки, объявила ей.

– А где же мы, блин? – оторопела подруга.

– Мы в лесу, выгуливаем Деньку… Нет, это уж, пожалуй, слишком неправдоподобно. В таком случае, мы выгуливаем ее с подветренной стороны дома, ясно?

– Нет. А где же тогда подветренная сторона, если так и лепит в лицо?

– Просто не обращай на это внимания. Мы прячемся от ветра за углом дома. По производственной необходимости, именуемой Денькой. И подъехавшую Машуню не ви-де-ли! Как она и надеется. Ну, теперь ясно?

– Ясно. И долго нам тут торчать? С «подветренной стороны». Я уже вся задубела.

– Я тоже. Интересно, два дуба – это еще не дубовая роща?

– Нет. Это просто два дуба… две дубихи.

На счастье, мерзли мы всего минут пять. В холле опять зажегся свет, открылась дверь, и на крыльцо высунулась Машуня в ночной рубашке и сером пуховом платке, наброшенном на плечи.

– О! Ты проснулась? – стараясь не стучать зубами, выразила я искреннюю радость. – С Новым годом!

– Проснулась… И вас тоже. А что вы тут делаете?

– Деньку выгуливаем, – бодро доложила Наташка, вытянув руки по швам. – Были за домом. На улице так хорошо, прямо уходить не хочется.

Предательница Денька, не обращая внимания на замечательные метеорологические условия, насильно протиснулась в холл.

– Не хотите зайти, а то холодно.

– Честно говоря, не хочется, да поздно уже. Так что заходи, Ириша, завтра погуляем. Валенки не снимай, я тебя снизу подстрахую.

Уговаривать меня не пришлось. Описывая ногами широкие полукружья, чтобы не ударить лицом в снег, а того хуже, и в занесенные метелью ступеньки, я оперативно заковыляла наверх, убеждая себя, что из двух зол – замерзнуть от холода или умереть от страха в тепле, мы выбираем меньшее.

5

– Давно гуляете? – деланно равнодушно поинтересовалась Машуня. – Тут кто-то одежду с вешалки скинул.

Мы уже сидели на кухне, и я откровенно радовалась правильному выбору из двух зол.

– Давно! – отрезала Наташка, сооружая многослойный бутерброд, забыв про ограничитель – собственный рот.

– Недавно, – промычала я, пытаясь разжевать кусок «самопала» – запеченную Василисой Михайловной буженину.

– Давно! – повысила голос подруга. – Сначала гуляли по дороге, но ветер слишком сильный… Пришлось развернуться и спрятаться за домом.

– Так там же снегу по «самое некуда»!

– А мы проложили узкоколейку. Ирина специально за валенками сбегала. Честно говоря, не знаю, сколько мы там торчали. Мужиков позором клеймили. А это, сама понимаешь, тема, за которой часов не наблюдают. Представляешь, Борис вместо своей сумки мою упер! Кстати, хотели тебя с собой прихватить на прогулку, да твоя мама будить не разрешила. Сказала, что вы с Алькой снотворное выпили.

Машуня оживилась и порозовела.

– Да… Я была в таком состоянии… Девчонки, как думаете, Ренат выживет?