Новый год в октябре

Глинский, прикрывая ладонью глаз, принялся изливать возмущение. Лукьянов смотрел на него с кротостью херувима. Бесстрастно выслушав, Прошин взял со стола скрепку, распрямил ее и скучно произнес:

– Спор глуп. Нам дано дополнительное задание. Смастерить небольшой приборчик. А посему Лукьянова и Глинского прошу ознакомиться с темой «Лангуст». С этого часа она целиком и полностью принадлежит им. Думаю, друзья, их творческий союз будет прекрасен!

«Вот приедет барин, барин нас рассудит…» – Лукьянов тяжело опустился на стул.

– Приборчик на экспорт? – спросил он, моргая. – Из иностранцев кто приехал?

– Нет, – Прошин бросил сломанную скрепку на стол. – Заказ отечественных океанологов.

– То онкологи, то океанологи, – высказался кто–то.

– Минуточку… – развязно проговорил Чукавин. – Алексей… это… Вячеславович… Заявочки надо подписать. Детальки кой–какие требуются для новой системы датчика.

– Какой– такой новой системы? – холодно вопросил Прошин.

– А мы нашли путь попроще. Сканирующий датчик. Быстро, надежно, выгодно… И дешевле.

– Исполняйте все так, как было намечено, – отрезал Прошин. – И без самодеятельности, пожалуйста. Самодеятельность – дело наказуемое.

– Крепко вы Алексей Вячеславович, диссертацию свою любите, как погляжу, – добродушно заметил Лукьянов. – Понимаю. Приятно, когда кровный труд в дело идет. Знаешь тогда, так сказать, зачем на свете живешь.

– Вот это вывод, – сказал Прошин. – Наповал. У вас что, на все случаи жизни имеются такого рода обобщеньица?

– Бывает, – грустно подтвердил Лукьянов. – Тяга, знаете ли, к философии.

– А в данном случае – к иронической, – тихо, но внятно прибавил Чукавин.

– Вот как? – одарив его надменным взглядом, сказал Прошин. – Ну, тогда позвольте помудрствовать и мне, Федор Константинович. Точнее, сделать их вашего вывода другой вывод. Вы ищете слишком простой путь к истине.

– А он сложный? – спросил Лукьянов насмешливо.

– Не знаю, – сказал Прошин. – Не знаю, есть ли таковой вообще, потому что не знаю, существует ли она – истина?

* * *

Он вернулся в свой кабинет, уселся в кресло, развернулся к окну и посмотрел вниз. Так и есть: Глинский уже пересекал дворик, направляясь к нему. Протопали шаги по коридору…

– Что за дела? – тяжело дыша, начал Глинский, едва открыв дверь. – Ты терпение мое испытываешь? Или отомстить решил?

– Слушаю ваши претензии, – сказал Прошин.

– Пожалуйста! – Тот наклонил голову. – Первая: почему не уволен Авдеев? Вторая: какого черта ты отфутболил меня на эту вонючую работу?!