Новый год в стиле хюгге

Улыбаюсь, хотя в глазах все еще стоят слезы.

Кир читает вопросы, вслух на них отвечает и записывает ответы, а я все это время ючусь у него под мышкой. Мне жарко, и желание поплакать на сильном плече прошло, но я не шевелюсь – не хочу разрушить таинство этого момента. Просто еду и еду, убаюканная гулом мотора и звуком Кириного голоса. Ловлю себя на том, что больше не вслушиваюсь в ответы, только в интонацию и в то ощущение, которое его голос во мне вызывает: приятную, легкую, ноющую щекотку в солнечном сплетении.

– Поехали ко мне, – говорю я. Меня эта фраза ошарашивает не меньше, чем Кира.

– К тебе? – Он чуть отодвигается, чтобы увидеть мое лицо, но я только больше зарываюсь в его футболку.

– Это только ради моего спокойствия. Не хочу всю ночь думать, в порядке ты или нет, а так хоть высплюсь.

Кир какое-то время молчит, будто обдумывает мое предложение. А я жду его ответа, не понимая, чего хочу больше: чтобы он согласился или отказался.

– Шеф, разворачивайся, – командует водителю Кир и отдает мне анкету. Она заполнена до конца, до самого последнего вопроса.

Мы входим в квартиру. Я включаю в прихожей свет и первым делом вижу наше с Киром отражение в зеркале. Не он и я. Мы. Это еще больше сбивает с толку, ошеломляет. Кир поднимает голову быстрее, чем я отворачиваюсь.

«Нет никаких “мы”, Стелла», – это я хотела бы прочитать в его взгляде, чтобы прекратить свои неуместные, болезненные фантазии. Но разучилась читать его взгляд.

– А у тебя уютно, – говорит Кир, заглядывая в спальню.

– Угу… – Устало тру глаза пальцами, разуваюсь. – Так… Чай? Кофе? Потом сниму с тебя мерки и разойдемся по комнатам. Точнее, по комнате и кухне, потому что квартира однокомнатная.

– А пожрать есть что-то?

Пожрать… Я открываю холодильник. Есть кокосовое молоко, авокадо – на ужин я бы сделала себе смузи. Кошусь на Кира.

– Для тебя еды нет.

– Ну ок. Я мигом.

Я и сказать ничего не успеваю, как дверь квартиры захлопывается. У меня возникает жгучее желание закрыть ее на замок. Эмоции схлынули, слезы высохли, а Кир вполне способен какое-то время не наедаться моллюсками. Я еще могу провести обычную ночь, а не ту, которая мне предстоит: потому что с Киром точно не будет легко и просто. Даже шесть лет назад так не было.

После того, как Кир разбил мою дверь, я старалась его избегать: выходила из школы через запасной вход, до поздней ночи задерживалась у подруги – из ее окна были видны мой двор и Кир, поджидающий меня у подъезда. Но невозможно долго прятаться от человека, который знает о тебе все.

Через два дня он пришел ко мне в гримерку перед началом репетиции. Девчонки тотчас высыпали оттуда, едва его увидели.

– Мне нужно переодеться, – сухо сказала я и, прихватив с вешалки коралловое шифоновое платье, скрылась за ширмой.

– Давай пропустим тот этап, где ты от меня прячешься, а я за тобой бегаю. – Кир замолчал. Со сцены доносились голоса девчонок, но здесь, в гримерке, самым громким звуком было шуршание платья, в которое я переодевалась. – С дверью такое больше не повторится, я обещаю.

Он подождал моего ответа, потом походил туда-сюда по гримерке, вернулся.

– Знаешь, у меня приятель спросил, почему я в последние дни стал таким бешеным, чего мне не хватает. Я не знаю, как правильно назвать то, что чувствую… Но без тебя я словно чужой в этом мире. Словно лодка без якоря. Ты стала моим якорем. А еще в моей жизни будто появилась цель. Мне нравится, какой я рядом с тобой. Без тебя… без тебя всё не то, Звездочка. Мне очень тебя не хватает.

У меня заныло в груди от этих слов. Мне тоже его не хватало! Как же я по нему соскучилась! Я силой воли удерживала себя за ширмой. Кир выбил стекло двери – это слишком.

– Все, мне пора на сцену, – сказала я, но не двинулась с места, дожидаясь его ответа.

– Удачи, Звездочка!

Тогда я вышла из-за ширмы и, стараясь не смотреть на Кира, направилась к сцене. А он перехватил меня за локоть, притянул к себе и быстрее, чем я успела понять, что происходит, поцеловал. Простое прикосновение губ, но в нем было столько нежности и страсти, что перехватило дыхание и сердце стало захлебываться.

Кир сам прервал поцелуй, но все еще обнимал меня, прижимал к себе, и от его запаха, такого родного, такого волнующего, в глазах стало щипать от набегающих слез.

Я уперлась в него ладонями.

– Не надо…

А Кир, словно услышав в моем голосе что-то другое, обхватил мое лицо и поцеловал уже по-настоящему, со всей страстью.

В этот самый момент мысли о будущем словно перестали вызывать эмоции. Университет, жизнь в другом городе – все это стало просто фантазий, чем-то иллюзорным, а пол сейчас ускользал из-под ног по-настоящему.

– Светлана! Ты где? – в гримерку влетела наш режиссер.

– Уже иду… – Я проскользнула мимо нее, опустив голову, пряча горящие щеки.

Настойчиво дребезжит дверной звонок.

Кир вваливается в коридор, неся с собой морозную свежесть, прилипшие к ботинкам комья снега и целлофановый пакет, набитый фастфудом: батон, масло, сыр, колбаса, пельмени. От такой еды аллергия будет у меня.

Все время забывая о забинтованной руке, кое-