Новый Мир ( № 11 2009)

Такое органичное вхождение в «интерьер» экзистенциализма во многом объясняется личным путем автора — химика по образованию, профессионального науковеда, — пройденным от капитальной монографии о физике Аристотеля к темам все менее и менее «сциентальным» (если воспользоваться его термином): к мифу, герметизму, «эзотерической» науке, философии жизни, к собственной художественной прозе. В книге «На пути к другому»[12]перед нами уже сегодняшний В. П. Визгин, стремящийся переосмыслить опыт Модернитета и восстановить разорванную связь рациональности и трансцендентности. В данной же работе он, кажется, окончательно находит себя и довольно убедительно показывает во втором разделе, что они с Марселем не одиноки и находятся в хорошем обществе, куда приглашают и нас с вами. Общество и в самом деле впечатляет. Платон, Монтень, Ницше, Бергсон, Хайдеггер, Мерло-Понти, Гейзенберг, Вяч. Иванов, Шестов, Бердяев, Франк, Флоровский, Бахтин, Пастернак. (И это только протагонисты второго раздела! К тому же и первая часть богата компаративными пассажами: Рильке, Пришвин, Рикёр...) Каждому из этого славного ряда посвящен очерк некоего виртуального (а иногда и реального) диалога с Марселем. Вторая часть книги — настоящая энциклопедия духовной жизни XX века. Здесь автор уже не так щадит своего читателя, требуя от него некоторой историко-философской эрудиции и собранности мысли. Но наши умственные усилия вознаграждаются: В. П. Визгин демонстрирует замечательное герменевтическое мастерство, находя и толкуя то, что он называет «резонансами», не только в случаях духовного родства философов, но и в более сложных казусах. Таковы, например, весьма непрямые, но поучительные переклички Марселя с интуициями Ницше, Мерло‑Понти, Хайдеггера. Некоторые авторские решения впечатляют неординарностью: так, между Ницше и Марселем помещается дополнительное «зеркало», поэт и мыслитель Ш. Пеги с его концептом «старения», благодаря чему в знаменитом тезисе о «смерти Бога» высвечиваются нетривиальные смыслы; медиатором в диалоге Марселя и Бахтина оказывается Вяч. Иванов; Марселя и Пастернака — Рильке. Прием системы зеркал не просто остроумен, но и культурологически продуктивен: вот случай, когда несколько поднадоевшая «диалогичность» показывает свой неисчерпанный ресурс. Мостик, искусно переброшенный между интуициями Марселя и Гейзенберга — одного из отцов квантовой механики, — также позволяет обнаружить далекие от очевидности резонансы «разнородных образов мысли». И конечно, читатель не заскучает, знакомясь с главами о русских мыслителях и поэтах. В. П. Визгин не выискивает «похожее»; скорее напротив, он заостряет внимание на случаях, когда общие темы начинают звучать по-новому от частичного несовпадения и столкновения. На мой взгляд, особенно удались очерки о Франке, Пастернаке и о «Переписке из двух углов». В реакции Марселя на диалог Гершензона и Иванова (довольно близкого друга Марселя) автору удалось увидеть причину столь значительного отклика, который получил этот документ в межвоенную эпоху Европы. «Ожог событием» — так определяет Марсель секрет мощного воздействия «Переписки...».