Новый мир, 2002 №05

«Гений безответной любви» — самое доброе из всех безусловно добрых сочинений Марины Москвиной: о ее первой любви, о друзьях — художниках и журналистах, о ее замужестве, семейной жизни, ее буднях и мифологии. И самое внутренне осмысленное, взвешенное. Героиня романа — Люся (см. Мила в «Днях трепета») по прозвищу Мишадоттер. Теперь отец у нее еврей, а мать русская. История брака — другая. Но, по существу, — это все та же героиня. Отец — на сей раз преподаватель, а не барабанщик, но его еврейская родня так и тащится за ним по тексту. Хотя здесь это, в общем, не так важно. Этот колорит наряду с буддизмом, экзотическим вязанием и психоанализом — лишь одна из красок на полотнах нескольких рассказов. Я не оговорилась. Где-то с середины становится ясно, что «роман» состоит из серии глав-рассказов: это части романа же «Утопленник», который пишет героиня, записки и признания, которые Люся адресует своему психотерапевту Гусеву, устные монологи и диалоги (с тем же психотерапевтом). Муж, сын, друзья только изредка подают реплики. Драматизм происходящего заявлен тем, что Люсе предсказана скорая смерть и она торопится писать свой роман, чтобы увековечить «всю свою жизнь», а также «тех, кого я люблю и кто любит меня, для кого я еще что-то значу». В это же время она, тяжело пережив измену мужа, лечится у психотерапевта. В итоге: надо не исчезнуть — этого нельзя, а жить другую, следующую жизнь, как полагается у буддистов.

Люся сдержанна, насмешлива, мудра, весела и только чуть печальна. Она вспоминает «для врача» различные события своей жизни. Вот как звучит эпизод изнасилования, случившегося когда-то: «Вновь и вновь прокручивая эту киноленту, я вижу два раскаленных провода, две горячие линии, по которым шли токи моего сознания: выжить и наблюдать (здесь и далее курсив автора. — А. Ф.). Тогда я еще не знала, что выжить в подобных случаях сложнее всего потом, однако при общем оптимистическом настрое и некотором жизнелюбии стресс от насилия длится совсем недолго — лет пять или шесть… Однажды я не выдержала и рассказала об этом Левику (мужу. — А. Ф.). Но Левику стало так страшно, что он ничего не услышал».

Рассказы и эпизоды написаны в разной тональности, и только общие герои поддерживают их сосуществование. Самый лучший (глава вторая) — «Ричард Львиное Сердце», об отце героини. В отличие, скажем, от «Дней трепета», его хочется перечитывать, и не раз. Недурна и «Улыбка Фредерика» про «усыновление» маленького кита. А также глава седьмая — «Почему на Ван Вэя не садились птицы» — о смерти Люсиного друга, художника Паши Финикова. Прелестно аукается в каждом рассказе сквозная новелла о Коле из Гваделупы, который звонит по ночам со своего острова с самыми неожиданными сообщениями.

Москвина любит строить ассоциативные цепочки из эпизодов и отвлекаться на вставные новеллы. Есть в этом калейдоскопе, конечно, и просчеты. Пресным довеском выглядит история о бывшей домработнице Сушкиной в главе «Матрац летчика». Глава одиннадцатая «Бэсса мэ мучо!» — о тараканах — читается как эстрадный номер и диссонирует с мягким «семейным» юмором «Ричарда Львиное Сердце». Не слишком удачная выдумка — баночка йохуимбе (каламбурно обыгрывается название лекарства от импотенции) как финальный штрих, единственный предмет, оставшийся после ушедшей в «другую жизнь» героини (глава тринадцатая — «Мертвый корабль»). И зря отец, похороненный во второй главе, бодро воскресает в этой, последней.

К этому моменту роман автору надоедает. Шутки, пародии, каламбуры, литературные намеки так и сыплются в якобы печальном финале, и создается ощущение, что Москвиной хочется покинуть не в меру затянувшийся сюжет и вернуться к привычному жанру юмористического устного монолога: «мимо чего иду, над тем и шучу». Воспоминания детства помогают ей вырулить к некой «буддийской» фантасмагории перехода в другую жизнь, свести в пучок потерянные и рассыпавшиеся нити повествования и закончить его все-таки не «йохуимбе», а многозначительной фразой: «Я… с легким сердцем — в который раз! — отправилась в великий серый бесформенный лес». По причине ассоциативной круговерти роман не легко укладывается в памяти. Тем не менее мастерство, неожиданный ход мысли, разнообразие юмора увлекают с любой страницы, где ни открой. Это ли не достоинство?

Недолго мучилась старушка
В высоковольтных проводах.
Ее обугленную тушку
Доели ежики в кустах.

(Из детского юмора.)