Новый Мир ( № 6 2011)

Химерная проза, как и магический реализм, глубоко укоренена в национальной культуре. Новая украинская литература, у истоков которой стояли Сомов, Гоголь, Шевченко, Кулиш, рождена эпохой романтизма — и до сих пор, в общем-то, в ней остается, актуализируя с течением времени разные ее черты. Гоголевская традиция никогда не прерывалась, другое дело, что она могла выродиться — и вырождалась — в примитивную «шароварщину». Поэтому, скажем, Валерий Шевчук сознательно от нее отстраняется, обращаясь «через голову» Гоголя к барочной литературе, которую профессионально переводит и исследует. Примерно то же делали его предшественники сто лет назад: и Коцюбинский, и Леся Украинка, и писатели 1920-х годов отказывались от заезженных форм, сохраняя поэтическое (романтическое) мировидение.

Этнографичность, мифопоэтичность, приподнятость, тяготение к историчности, «местности» и народности — все эти черты (нео)романтизма воплотились в химерной прозе куда отчетливей, чем в других направлениях современной украинской литературы. Интересно, что химерная проза заметным образом «задает тон» украинской (в том числе и русскоязычной) жанровой фантастике. Последняя выстраивает свой сегмент массового чтения, заимствуя у химерной прозы образы, коллизии, мемы и даже восприятие чудесного как чего-то самоочевидного, не нуждающегося в объяснениях. (Ситуация, зеркально симметричная российской: нынешняя русская «большая» литература активно заимствует из фантастики темы и приемы.)

Да и вообще многие пласты нынешней литературы испытали заметное влияние химерной прозы: и новая национальная мифология, о которой мы еще будем говорить, и историософские концепты, и постмодернистский бурлеск… В детской литературе и городском триллере, в женском романе и молодежной прозе — везде отчетливые следы «химерности».

...1949 год, Западная Украина, местечко Лавров под Львовом. Реалии времени даны хоть и бегло, но вполне узнаваемо. В лесах — бандеровцы, на дорогах — сотрудники НКВД, а в маленькой больнице для душевнобольных, под нескончаемым дождем, странный, невесть откуда взявшийся человек рассказывает главврачу свою историю, которая началась еще в 1287 году...