Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

Я никогда не интересовался политикой больше, чем это требовалось от сына дипломата, а уж тем более не находился в числе фанатов политической грызни в прямом эфире вроде той, что сейчас намечалась. Моя рука потянулась было к пульту, чтобы переключить канал или вырубить «ящик» полностью, но в последний момент я сдержался. Мне показалось неправильным прятать голову в песок в то время, когда папа переживает из-за всего этого и пашет по двадцать часов в сутки. Тем более, ситуация в этот раз и впрямь выглядит серьезно — даже Дженни во время последней нашей беседы недовольно расспрашивала меня, что за ерунду мы здесь придумали с этим своим Альянсом и почему затеваем войну. Пришлось мне посоветовать ей не читать австралийских новостей.

Что ж, возможно, стоит и впрямь послушать. Смогу в это время заняться брюшным прессом — отполировать рельефные «кубики» на животе.

— Итак, мистер Гудман, — открыл дискуссию ведущий. — В вашей статье, опубликованной в издании «Новая международная политика» в марте 2075-го года, вы назвали объединение центральноевропейских общин в единый блок «серьезным дестабилизирующим фактором для Европы». Еще тогда вы предсказали наступление политического кризиса на Балканах. Теперь, похоже, мы столкнулись с этим кризисом лицом к лицу. Скажите, вы все еще склонны возлагать вину в эскалации конфликта прежде всего на руководство Альянса?

— Ну, я не хотел бы перебирать на себя роль судьи и искать виновных. Когда есть конфликт, то всегда есть две стороны и принципиальное противоречие, то есть, два мнения, которые стороны склонны считать взаимоисключающими по вопросу, которые стороны считают важным, — довольно нудно начал австралийский ученый, но не стал испытывать терпение ведущего и постепенно перешел к сути вопроса. — Как незаинтересованное лицо с незашоренным взглядом, я говорю сейчас о тех вещах, которые я объективно наблюдаю со стороны. И я вижу, что создание ЦЕА — это, образно говоря, красная тряпка, которой машут перед ЮНР. Не подумайте, что я даю положительную оценку политике ЮНР. Но, согласитесь, эта политика была достаточно стабильной и предсказуемой со времени ее образования. ЮНР — это известная величина, которая существует в Европе достаточно долгое, по современным меркам, время, и успела вписаться в сформировавшийся здесь политический рельеф. Нам может не нравиться тоталитарный режим ЮНР и их имперская риторика, и мы можем иметь много претензий к тому, как у них обстоят дела с правами человека. Но! Мир не такой, каким был двадцать лет назад. И мы не можем позволить себе мыслить довоенными категориями. Когда мы говорим о стабильной власти, которая поддерживает порядок и организацию среди 4,5 миллиона людей на территории разрушенной Европы — мы просто обязаны относиться к ней, при всех недостатках, с определенным позитивом. И мы должны искать такие пути взаимодействия с ней, при которых ее интересы будут соблюдены. Потому что мы понимаем, что если интересы не будут соблюдены — то они будут защищать эти интересы с помощью имеющейся у них 250-тысячной армии. И это не пойдет на пользу нашей приоритетной задаче: восстановлению цивилизации, пережившей апокалипсис.

— Мистер Гудман, но ведь ЦЕА был создан именно для этой цели — для консолидации усилий разрозненных человеческих общин вокруг возрождения цивилизации, — возразил ведущий программы. — Не кажется ли вам, что негативная реакция ЮНР на создание ЦЕА — это проявление агрессивности существующего там режима, а не ответ на реальную угрозу?