Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

Благоразумие велело мне промолчать. Мама учила меня быть умнее и стараться избегать подобных бесполезных споров. И, в конце концов, все здесь были старше меня и, в теории, заслуживали некоторого почтения. Но после слов «обманщик» и «мозги пудрит», которые позволило себе произнести это кичливое ничтожество, кровь в моих жилах закипела. Промолчать в такой ситуации означало стерпеть откровенное унижение. А такого я допустить не мог.

— При всем уважении, я не собираюсь здесь выслушивать оскорбления в адрес моей семьи, — отчеканил я, и хотел бы на этом остановиться, но все же не сдержался и продолжил: — Не говоря уже о том, что мне стыдно слышать слова, полные такого малодушия и трусости, от того, кто называет себя мужчиной, и даже больше — дружинником. Этот чокнутый Ильин готов прийти сюда и оставить на месте нашего родного селения одно пепелище, а вы только трясетесь от страха и жалуетесь на всех вокруг. Нам определенно есть чего бояться, если у Генераторного такие защитники.

Кажется, мой резкий выпад в ответ, которого он никак не ожидал от пятнадцатилетнего мальчика, изрядно огорошил этого типа. Но на него смотрели пятеро соседей, и по лицам двух из них скользнули презрительные усмешки, так что Александр, почувствовав себя уязвленно, собрался с силами и строго выпалил в ответ:

— Много ты в этом понимаешь, сопляк. Тебе воевать, что ли?! Или папеньке твоему?! Вы же наша «элита». Не знаю я, что ли, что когда запахнет жареным, Войцеховский тебя быстренько сплавят куда-нибудь за бугор вместе с маменькой? Да и сам, небось, отсидится в тылу. А если дело пойдет худо — ничего, попросит себе политического убежища. А гибнуть за вас будет чернота, вроде нас. Так всегда было и будет. Вот увидите!

От этого вопиюще абсурдного обвинения, брошенного прилюдно, меня обуял такой гнев, что пальцы невольно сжались в кулаки. С каким бы удовольствием я сейчас заехал этому мудаку в глаз! Посмотрел бы я, как бы он после этого запел!

— Мой папа никогда не был трусом, — отчеканил я, сцепив зубы. — Напомнить, в скольких экспедициях он побывал? И я от него не отстану, не сомневайся. Если ты в штаны наделаешь, буду я вместо тебя воевать!

— Ты чего мне тыкаешь?.. — аж выдохнул от возмущения Александр.

— С меня и толку будет побольше, — проигнорировав его, продолжил я, чувствуя, что меня понесло. — Я на военной подготовке автомат с завязанными глазами за 40 секунд разбираю! Один из всего класса. Гранату кидаю на сорок пять метров! И трехкилометровый кросс с автоматом пробегаю на две минуты быстрее норматива! А ты что можешь? Кроме как ныть? Видал я сегодня вашу «пробежку». Стыд и позор!

— Да как ты со мной?..

— Может, хочешь поговорить со мной по-мужски?! Хочешь, а?! Да я один раз тебе в морду заеду — и ты уже не встанешь. Понял?!! — мой голос сорвался на крик.

Впервые в жизни я настолько вышел из себя, и остановиться уже не мог. Если бы спор пошел дальше, я бы, наверное, не стал дважды думать прежде чем дать этому ублюдку в морду. И он, кажется, это почувствовал. И вместо возмущения я увидел в его глазах страх. Странное это было ощущение — видеть, как взрослый вроде-бы мужик дрожит передо мной от страха. Я впервые явственно ощутил свою силу. До этого момента где-то подспудно я привык воспринимать себя как ребенка, которого старшие имеют моральное право поучать и отчитывать. Но сейчас я ясно понимал, что если бы мы с ним стали один на один, то я, несмотря на разницу в возрасте, легко смог бы избить его до полусмерти. Я, конечно, ни за что не сделаю этого. Но если бы захотел — смог бы. И мы с ним оба понимаем это. И это понимание стоит выше всех общественных приличий и моральных устоев, или, вернее, где-то отдельно от них.

— Это ч-что, угроза? — заикнувшись, по-бабьи пропищал он.

— Ты понял меня, урод?!

И он бежал. Он просто трусливо ретировался, едва успев смыть с себя мыло и не дождавшись конца отведенного времени, бормоча себе под нос что-то невразумительное, вроде того, что он так это не оставит. Я знал, что это правда. Понимал, что вследствие этого инцидента у меня может быть куда больше проблем, чем у него. Но все-таки почувствовал злобное удовлетворение.

Место сбежавшего Александра занял стоявший передо мной мужик, ждущий своей очереди, обрадовавшись возможности захватить лишнюю чужую минутку под душем. В соседних кабинках мужики откровенно посмеивались над посрамленным и испуганным Саней. Этого болтуна никто здесь особо не любил. Но один мужик все же счел нужным сделать мне замечание:

— Что-то распалился ты тут, Войцеховский. Ты бы со старшими вел себя повежливее. Я твоего папу хорошо знаю, он бы не одобрил такого. При встрече обязательно ему скажу.

— Не беспокойтесь, все и так от него об этом узнают, — фыркнул я, кивнув в сторону, куда удалился компьютерщик. — Пошел, наверное, писать об этом в своем блоге. Он же только это и умеет! Точнее, думает, что умеет.