Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

— Я переживала в жизни несколько периодов — порой искренне верила, порой сомневалась. Тебя тоже это ждет, сынок. Каждый человек должен сам разобраться в себе и понять, верит ли он в Бога и каким он его видит. Вера должна жить в душе, ее нельзя унаследовать от родителей или заучить в школе.

— Я не знаю, что там у меня в душе, — признался я, призадумавшись. — Я знаю, что космос — невероятно большой и очень древний! Наша планета и вся наша Солнечная система, и даже наша галактика Млечный Путь — это просто песчинка во Вселенной. Если представить себе, что есть кто-то настолько могучий и старый, что он все это создал… сложно поверить, что ему есть дело до каких-то там людишек. А то, что говорит, например, Вита про Бога — мне кажется, это вообще глупости. Не может быть такого, чтобы у создателя космоса был сын, который выглядит, как человек, и чтобы он послал его на Землю учить людей уму-разуму!..

— Откуда тебе знать, что может быть, а чего не может, Димитрис? — не разделила моего убеждения мама. — Вера — непростая вещь. Наука всего не объясняет, и рано или поздно ты столкнешься с вопросами, на которые не найдешь ответов в Википедии. Тогда ты и вспомнишь о Боге. Но я не хотела бы навевать тебе какое-то представление о нем, как это делает мама Виты. Ты познаешь его сам, когда наступит нужное время. Я за свою жизнь насмотрелась на разные проявления веры. Фанатичная вера способна творить чудеса и придавать человеку невиданные силы и мужество. Но порой она способна нести зло вместо добра и невежество вместо просветления.

— Ну да, как все эти наши сектанты, — кивнул я.

— Наших сектантов — человек семь. Это безобидные и наивные люди, Дима, и никакого вреда от них нет. Зинаида Карловна — добрая женщина, познавшая много горя. Но она не всегда была их лидером. К счастью, ты не застал того, что повидали мы с папой, когда поселились тут.

— Я слышал об этой сумасшедшей «матери Марии».

— Хорошо, что только слышал, Дима, — заверила мама.

— Ты была знакома с ней?

Тяжело вздохнув, мама замолчала. Я запоздало пожалел о своей извечной любознательности, заставившей меня снова бестактно ворошить мамино прошлое. Но миг спустя Катерина Войцеховская ровным голосом завела речь:

— В темные времена мир представлялся таким мрачным, что многих охватила религиозная истерия. Был момент, когда я и сама упала духом. А в такие моменты хочется искать спасения в молитвах. Роль «церкви» в лагере исполняла обычная палатка. Люди собирались помолиться и послушать отца Прохора — большого, печального бородатого мужика средних лет, который называл себя батюшкой из Ровного. Но косноязычный добряк Прохор недолго продержался у алтаря. Очень быстро его оттеснила горластая и напористая пожилая женщина с горящими глазами, которую называли вначале «Марьей», а затем и «матерью Марией». Вспоминая теперь о тех собраниях, я ясно понимаю, что в них совершенно не чувствовалось истинного Бога, доброго и милосердного, в который мне хотелось веровать. Службы не приносили успокоения, которого жаждали люди — на них властвовали ужас и безысходность. В тесном и душном помещении, слабо освещенном несколькими свечами и заполненном людьми, слышались громкие бабьи рыдания и причитания. Резкий, обвиняющий голос «матери Марии» проникал людям прямо в души. У этой женщины была изумительная способность приковывать к себе внимание людей, держать слушателей в напряжении и повиновении. Став для отчаявшихся прихожан полновластным диктатором, она фанатично вещала о справедливости и неотвратимости Божьей кары, призывала к покаянию и самобичеванию. Она проповедовала, что христианам пристало вновь жить по всей строгости Ветхого завета, отринув любую ересь, и лишь тогда они получат шанс на спасение. Прихожане, в основном женщины, многие из которых приводили с собой детей, исступленно молились, часто падали на колени и набожно крестились…

Видимо, в этот момент описанная картина особенно ярко предстала перед мамиными глазами. Она сделала небольшую паузу, но я не осмелился перебивать ее своими вопросами или торопить.