Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ)

Торопливо вскрыл медицинский комплект. Две красно-черные инъекционные капсулы без маркировки с боевой дозой концентрата новой версии, каждая по сорок миллиграммов, были здесь, как и положено, девственно-нетронуты, ведь я строго придерживался переходной программы, как бы дерьмово я себя не чувствовал. У меня не было ни капли плацебо, чтобы разбавить концентрат и сделать для себя состав, который полагался мне по рецепту. Дозатор на шприцах давал возможность впрыснуть за раз по половине дозы, но даже такой выход был нарушением режима — я получу больше концентрата, чем полагается, но при этом организм, не обманутый плацебо, будет ощущать общую нехватку вещества. Кроме того, в моих ежедневных индивидуальных капсулах была небольшая примесь препарата старой версии, которую мне предписывалось, постепенно уменьшая, принимать еще несколько месяцев, пока организм от нее не отвыкнет. В этом боевом комплекте, задачей которого было лишь дополнить суточную дозу непосредственно при выполнении боевой задачи, такой примеси не было.

«Что-нибудь придумаю. Я обязательно что-нибудь придумаю!» — решил я, судорожно захлопывая медкомплект, так как один лишь вид шприца вызвал у меня невыносимое желание немедленно впрыснуть его целиком себе в вену. Паника, вызванная отсутствием препарата, была так сильна, что мне пришлось сделать над собой огромное усилие и несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем сердцебиение стабилизировалось.

Я натянул обратно на ноги все еще мокрые камуфляжные штаны, застегнул ремень. Поднял с камней гольф, но остановился, задумчиво покосившись на пульсирующую рану на предплечье. Пуля все еще была внутри, я ее чувствовал. «Надо вытащить, пока стимулятор еще снимает боль», — подумал я. Действие ослабевало с каждым часом. Я уже ощущал жжение в длинном свежем порезе на лице и таких же порезах на руке, в которые только что попало все что угодно — от застоявшегося дерьма до грязной речной воды. Но есть ли у меня время, чтобы заниматься ранами?

— Куда ведет этот тоннель? — деловито спросил я, нарушив гулкую тишину.

— К р-реке, — прошептала Маричка, все еще временами постукивая зубами. — Нед-далеко от селения. Там есть лодка. Можно переплыть на тот берег.

— Это слишком опасно. Лодку сразу обнаружат.

— Надо п-пересидеть здесь. П-подождать, пока они уйдут. Т-тогда можно, — с уверенностью, необычной для своего бедственного положения, изрекла девушка.

— Нельзя здесь сидеть, — покачал головой я. — Нас тут найдут! Местные наверняка знают об этом проходе. Они укажут на него, когда начнут допрашивать.

— О нем знают совсем немногие. Один, который знал, п-погиб, — прошептала девушка, и ее голос, в последний раз дрогнув, вдруг сделался ровным и безжизненным. — Другие, должно быть, тоже. Все мертвы.

Я задумчиво кивнул, восприняв лишь содержание переданной ей информации, но не ее эмоции. Лишь некоторое время спустя вдруг осознал, что упускаю из виду нечто важное. Все это время находясь в состоянии непрерывного сильного стресса, моя ситуативная спутница до сих пор не имела возможности критически осмыслить происходящее, действовала интуитивно, по наитию. Но человеческий мозг устроен так, что шок проходит, а способность логически мыслить возвращается.

Маричка жила в селении, которое только что было сожжено, а значительная часть его населения — безжалостно уничтожена. Понимает ли она, что там на самом деле там произошло? Догадывается ли, как и зачем я пришел в ее селение? Может быть, еще нет. Но этот вопрос, рано или поздно, придет ей в голову. Возможно, совсем скоро. И мне страшно не хотелось, чтобы этот момент наступил.

— Надо пересидеть здесь, — повторила она убежденно. — Хоть и холодно. Надо оставаться тут хотя бы до утра.

— Даже если местные не укажут на это место, солдаты могут найти выход, который ведет к реке, — высказал предположение я. — Тогда мы окажемся в западне.

— Не найдут. Ни за что не найдут, — с прежней убежденностью пробормотала она.

Источник ее уверенности был непонятен и потому ее слова воспринимались скептически. И все же, поразмыслив, я вынужден был признать, что в ее словах мог быть смысл. В конце XXI века поиск людей не сводился к беготне по пустырям с факелами и собаками. Основную роль в этом играли летательные аппараты и дроны, оснащенные современными поисковыми системами. Радиус их действия был столь широк, а скорость настолько превышала скорость любого сухопутного передвижения, что нечего было и думать о том, чтобы скрыться от них на открытом пространстве.