Новый Мир ( № 1 2002)

22 мая 2001.

Карнавал

Начинается хоровод

С танца маленьких лебедей.

Веселись, содомский народ,

В трубы дуй, в барабаны бей!

Веселись, обнищалый люд,

Скоморошьи маски надень,

Будет в небе тебе салют,

Будет память на черный день!

В паре с бабой баба идет,

А мужик идет с мужиком,

В волосах серпантин цветет

Наркотическим лепестком.

Веселись, народ, веселись,

Что еще остается нам?

Разойдись, народ, разойдись,

Разойдись по своим шатрам!

30 мая 2001.

* *

*

Где стена крепостная и где глашатая медь?

Где озерная отмель и цитруса позолота?

Оглянувшись на прошлое, можно окаменеть,

Как случилось совсем недавно с женою Лота.

От всего Содома остался столп соляной —

То ли городу памятник, то ли Господней воле.

Получается — взгляд назад может стать виной,

А одна слеза — может стелою стать из соли.

Человечеству страшный пример подают небеса —

Так разрушена Троя и взорвана Хиросима.

Да и где пограничная, собственно, полоса

Между тем, что прошло, и тем, что проходит мимо,

Между тем, что проходит, и тем, что еще грядет?

Разве лучше содомских грядущие горожане?

Неужели на семьдесят градусов поворот

Головы неповинной — великое ослушанье?

Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз —

Но вопросы мои заметут, как следы на дороге, —

А куда, не скажу — на обочинах автотрасс

Дьявол в смокинге черном и ангел в лиловом смоге.

26 июня 2001.

Дым

В рюкзачок впихнула я манатки,

Погасила лампу в коридоре

И ушла из дому без оглядки.

За спиною полыхало море

И земля пожаром нефтяным —

Тенью от него стелился дым.

Я была служанкой в доме Лота,

(Но об этом умолчал историк),

Лот мне указал не на ворота,

А на сточный выход через дворик,

Я же, вылезшая из дерьма,

Не сошла ни с тропки, ни с ума.

Да, я уходила без оглядки

На людские вопли, что надсадней

Треска бревен и кирпичной кладки.

Чем правдивей — тем невероятней:

Дым один шел впереди меня

В неизвестность нынешнего дня.

И сейчас, склонясь над мемуаром,

Ни одной строкой не поперхнулась,

Только дым, отброшенный пожаром,

Тенью стал и совестью моей, —

Я на город свой не оглянулась,

Я содомских грешников грешней.

29 мая 2001.

В пригороде Содома

Память — горящая спичка в соломе,

Но на соломе давно мне не спится —

Ужасы снятся.

Падшие ангелы в новом Содоме,

Если не воры и не убийцы —

Сущие ангцы.

Боже, почто обратил ты в уголь

Город, которым не правили воры

Или убийцы?

— Чтобы твой ужас не шел на убыль! —

Звездные мне отвечают просторы

Голосом птицы...

А серафим с обгорелой ключицей

Водит по воздуху, как по странице,

Пальцем увечным:

Бог увидал, что пожар — не в науку,

И заменил Он мгновенную муку

Трепетом вечным.

Последний сон