Новый Мир ( № 11 2006)

Нынешний европеец сильно отличается от современников Киплинга. Он по-прежнему уверен в своем превосходстве над “варварами” (русскими, мусульманами и проч.), но решимости доказывать свое превосходство у него нет. Европейца сковывает страх: вдруг обзовут расистом, и тогда конец карьере, репутация испорчена навсегда. Вторая мировая отозвалась совершенно неожиданно: не только политик, но и ученый должен взвешивать каждую фразу, обдумывать всякую формулировку, чтобы, не дай Бог, не истолковали превратно. “Расист”, “нацист”, “фашист” — эти слова звучат как статьи приговора. Еще недавно такое положение дел меня радовало: выходило, что “прививка против фашизма” действенна до сих пор. Но всякая крайность вредна, палку уже давно перегнули и сломали. Страх нарушить правила политкорректности перекрыл ксенофобию. Лучше всех о нынешнем положении дел, на мой взгляд, сказала все-таки Ориана Фаллачи: “Не дай бог гражданину раздражиться и пробурчать: „Езжайте и пользуйтесь своими правами в ваших собственных странах”. Не дай бог, проходя между товарами, задеть коробку, или плакат, или статуэтку. „Расист, расист!” Не дай бог полицейскому приблизиться к ним и церемонно обратиться: „Мистер Лоточник… пожалуйста, не соизволите ли сдвинуть ваши вещи на дюйм и позволить людям пройти?” Они съедят полицейского заживо. Искусают, как бешеные псы. Самое невинное — оскорбят и проклянут в мать и в отца, в предков и в потомков. Так что флорентийцы держат рты на замке. Флорентийцы, запуганные, отказывающиеся от собственных прав, шантажируемые словом „расист”, и вида не подадут, даже если вы выкрикнете им в лица те слова, которые мой отец во времена фашизма кричал трусам, смирившимся с жестокостью чернорубашечников: „Есть ли в вас хоть капля достоинства, бараны?! Есть ли хоть малость самолюбия, несчастные кролики?””