Новый Мир ( № 11 2012)

вдоль веранды — прохладная синь винограда, накрывают столы,

конституция наша, чего тебе надо — благодарности или хулы?

Коренастые слуги взрыхляют салаты, задыхаясь от быстрой ходьбы:

присягали на верность, и всё ж — вороваты из Бобруйска и Львова рабы,

лепестки оленины, цветные цукаты, звон приборов и вновь тишина,

как люблю я, товарищ, российские штаты, Шишиа ты моя, Шишиа.

Резервация наша обширна, колодцы — производят лечебную грязь, 

где теперь пограничники-первопроходцы, почему не выходят на связь?

Заплутали одни — под Парижем и Кёльном, а другие — вошли в Мозамбик,  

и отныне звучит с придыханьем вольным, в каждом варваре — русский язык.

Так заботливый псарь, улучшая породу, в милосердии топит щенят,

так причудливо рабство впадает в свободу, а кого обвинят:

государственный строй,  что дурным воспитаньем развратил молодёжь,   

иудеев, торгующих детским питаньем, диссидентский галдёж,

брадобрея-тирана, чиновников-татей, рифмачей от сохи:

чем презреннее вождь, тем поэт мелковатей и понятней стихи.

Не дано нам, товарищ, погибнуть геройски и не скинуть ярмо:

всяк, рождённый в Бобруйске, умрёт в Геморойске, будет пухом дерьмо.

...Пахнет воздух ночной раскалённым железом и любимой едой,

басурманский арбуз, улыбаясь надрезом, распахнётся звездой,

и останется грифель, стремящийся к свету заточить в карандаш,

хорошо, что унылую лирику эту — не пропьёшь, не продашь.

Боборыкин в начале лета

Образцов Александр Алексеевич родился в 1944 году. Закончил Литературный институт им. А. М. Горького. Издал несколько десятков книг. В разных городах страны поставлено более тридцати пьес. Лауреат премии им. С. Довлатова. Печатается в журналах “Новый мир”, “Звезда”, “Октябрь” и др. Живет в Санкт-Петербурге.

 

 

СТРАСТИ-МОРДАСТИ

 

Ленка Карташова съездила на юг в конце мая, да так удачно, что просто ужас. Не в том даже дело, что кофейная стала, пока все белые и в пятнах. Она в себя поверила. Это нам, бабам, сейчас труднее всего дается.

Я ее спрашиваю:

— Ленк, ты с кем ездила?

— С мужем.

— С чьим?

— Со своим! — смеется она.

Как будто я не вижу.

И надо же было ей на два дня опоздать.

То есть опоздала и опоздала, поплакалась бы, как обычно.

Так нет. Начала права качать: билетов не достать, ребенок простыл, сама лечила. Да хотя бы и простыл, и при смерти (тьфу-тьфу-тьфу!) был — стой и молчи. Дешевле выйдет. А ее понесло.