Когда надвигается гроза
И осмотрительные лилии закрываются, как продмаги,
Когда зарницы слепят глаза,
Высвечивая мельчайшие капли влаги:
Ветер останавливается, не в силах выбрать, куда пойти,
Поплавок замирает в отсутствии клева.
Подминая тростник на своем пути,
В воду медленно входит по грудь корова
.........................................................
Александр Кушнер.Стихи. — “Арион”, 2003, № 3.
.............................................
Настоящее горе слов
не имеет.
Недаром так стыдно своих стихов.
И прозванье поэта всегда было стыдно мне.
И писал всего лучше я о тополях в окне.
.............................................
Александр Левин.Прохладки с крылышками. Стихи. — “Знамя”, 2003, № 10.
Как я услышал диск “Французский кролик”, так и полюбил Левина. По-своему хорош он и здесь. Одного я не знаю: так ли уж необходимы в этом милом постобэриутском стихотворном балагане евангельские реалии? Недавно Светлана Кекова напомнила мне — в разговоре — о знаменитой “Элегии” Введенского (кстати, ее первая публикация в России была как раз в “Новом мире”). Там заложено (как выяснилось, пророческое) осознание стихотворцем некоторой… как бы помягче сказать? — непродуктивности подобных
Инна Лиснянская.Опыт неведенья. Стихи. — “Арион”, 2003, № 3.
И судьба, как страна, перекроена и перешита.
На суровом веку
Я стишок, как мешок, набиваю ошметками быта
И в уме волоку
В те края, где встает на дыбы апшеронский безумец,
И вращает валун,
И вонзает в звезду золотую Нептунов трезубец,
Как в белугу гарпун.
И мне кажется, что подо мною качается суша,
Как рыбачий баркас,
Что закинута сеть и идет по земле волокуша
В неположенный час,
Что как белые волны взлетают на суше белуги…
Там, в предместье Баку,
Мне еще неизвестно, к какой неотвязной разлуке
Я судьбу волоку.
Гурген Маари.Два рассказа. Перевод с армянского Нелли Мкртчан и Георгия Курбатьяна. — “Дружба народов”, 2003, № 10.
К столетию прозаика и поэта, отсидевшего в лагерях и ссылках 17 лет. Оба рассказа-притчи — и “Армянская бригада”, и “Аракел из Муша и другие” — на лагерную тему, оба отмечены какою-то странной музыкой.
“Прозу Маари отличает ироническая интонация, — пишет во вступлении к публикации Г. Курбатьян, — без которой он, казалось, и слова не мог вымолвить. А повествовал он о вещах трагических — о резне, беженстве, неравной отчаянной борьбе обреченных. И самые серьезные, самые патетические либо лирические пассажи непременно сдобрены у него насмешкой — когда доброй, порой лукавой, а подчас издевательской”.