Новый Мир ( № 4 2003)

буквы, заумный бред, лексическая шелуха,

благообразие формул, истерика, виртуальные сети.

В поле современной литературы Василькова — автор из числа тех, кто пытается возвратить художественному слову его эстетическую действенность, для чего использует она средства одической и романтической поэзии, хотя принципиально и отказывается от романтизма как мировосприятия, в пределах собственных текстов преодолевая пафос и порою демонстративно сталкивая в соседстве велеречивые стихотворные периоды с ироническими пассажами, а в свой богатейший словарь вбивая современные жаргонные выражения или жесткие научные термины.

Черпая из многих источников, Василькова радует внимающего ей разветвлением синтаксических построений, разнообразием ритмов с использованием классических размеров и сломом их, когда путем пропуска метрических ударений ускоряется движение стиха, вариациями рифмовки, щедрой звуковой организацией текста, — хотя кому-то поэтика ее может показаться избыточной.

Иногда впечатлению вредит стремление автора все до конца в стихах растолковать. Так, в прекрасном стихотворении о Крыме “Когда моя юность слонялась подростком дебильным...”, где говорится о вине перед крымскими татарами и караимами, которая отнимает у героини право на счастье любви:

Муллы и воители и караимские девы!

Какая банальная рифма — но все-таки где вы?

Чьи жесткие пальцы безжалостно сжались на горле,

Вас выдрали с корнем, развеяли, вымели, стерли:

Из люльки, из брачной постели, со смертного ложа... —

после выразительнейших строк:

Я эти останки за жизнь и любовь принимаю,

справляюсь с возвышенным слогом, а не понимаю,

что строки мои не моим откровением жарки —

они лишь подарок какой-нибудь старой татарки,

а все для того, чтоб она из иного предела

моими глазами на край свой несчастный глядела!

повторно появляются слова о “зверушке дебильной” (явный перебор), а прямое заявление о невозможности прощенья неподобающе легковесно.

Василькова — самозабвенный строитель текста, мастер описывать экзотические предметы и состояния:

Если в стеклянный шарик1 глядишься долго,

Опрокидываясь в глубину и меняясь в лице, —

Там плавает размагниченная иголка

С Кощеевой смертью, мерцающей на конце.