Новый Мир ( № 7 2008)

Шоссе недвижимо и неизменно, как неизменны классические мраморы ушедших эпох, и только деревья “изменчивы, как дети в каждой мине”, уподобляются смертным людям...

 

На фотографии — окно метропоезда7, расположенное как раз посредине. Слюсарев фотографирует его извне, со стороны потемневшей синей обшивки вагона, становящейся непроницаемой рамой, из-за чего внутренности вагона оказываются словно бы капсулой — автономным бассейном или райком: в нем сидят друг напротив друга шесть автономных персонажей, застывших в бальзаме концентрированного электрического света.

За противоположным от художника окном на той стороне вагона (что в силу перспективы оказывается окном в окне) виден кусок белой станции (предположительно “Александровский парк”), по которой в сторону вагона идет человек, — он единственный снят стоящим и в движении.

Слюсарев любит снимать в метро — теневой изнанке города, в его двойнике, переполненном вспомогательными и служебными пространствами, где сам человек оказывается вспомогательным и служебным кровяным тельцем, перемещающимся по стремительным венам.

Цвет, свет, изгибы и извивы, тени, архитектурные подробности, материально осязаемый запах, воздушные потоки, томление, ожидание и невинные развлечения пассажира, отрезанного от дневной суеты в пользу вневременного (вне суточного или сезонного расписания) существования. Карта-схема любого метрополитена похожа на структуру модернистского романа, где главное — письмо и стиль передачи, а не то, что происходит.

Вполне чеховская, как говорят в театре, мизансцена: люди ждут отправки вагона, говорят по мобильным телефонам, а между тем жизни проходят и рушатся судьбы. Чеховская — потому что вагонная выгородка странным образом напоминает стол под абажуром внутри какого-нибудь дачного домика, как если все пассажиры знакомы друг с другом и связаны хитросплетениями сложных отношений. Чеховская — потому что все внутреннее убрано в подтекст, а внешнее смикшировано до неузнаваемости. Есть еще более прямая аллюзия — на “Серсо”, великий спектакль Анатолия Васильева, поставленный на Таганке. Там ведь декорация тоже представляла из себя павильон, легко соединяющий в себе усадебный домик и вагон метро — одно из основных мест нашей весенней жизни.