Новый Мир ( № 7 2008)

Однако констатация обыденного факта — ведь поезд весенний и вечерний (Слюсареву свойственно точно фиксировать время и место своих снимков) — заставляет притянуть к чтению фотографии еще одну ассоциацию — ну конечно, это современный вариант “Тайной вечери”, в которой смятенные трапезники в полумраке отделены от Того, Кто идет к ним по залитому светом избыточно белому пространству.

Впрочем, ни одно из прочтений не может быть окончательным, как это и задумано Александром Слюсаревым.

2

Слюсарев выхватывает и запечатлевает (распечатывает) куски сырой реальности. Когда из хаоса и случайностей внезапно возникает нечто, исполненное цельности и точности, ритмической организованности, из пустоты возникает звенящее напряжение, ощущение полноты и наполненности. Притом Слюсарев работает именно что с пустотой и случайностью, походя делая красивыми и многозначительными воздушные ямы, лакуны и дыры в пространстве.

Особенно хорошо получается у Слюсарева преобразовывать обильные подробностями и постоянными переменами городские пространства, которые оказываются предельно насыщенными метафизическими переживаниями.

Откуда что берется? Фотограф взмахивает рукой с камерой аки птица, но этот почти спонтанный, неотрефлексированный жест прибавляет в мире структурированности и красоты, спящей в глазах смотрящего.

Кантовская субъективность, расцветающая в современном искусстве, доводится методом Александра Слюсарева до логического завершения.

Предыдущим шагом в этом направлении (когда красота возникает как по мановению волшебной палочки буквально из ничего) для меня оказываются кадры из фильма “Красота по-американски”, эпизоды с трепыханием на ветру простого и пустого полиэтиленового пакета.

Пакет, как живой, носится туда-сюда на фоне кирпичной стены, и в это самое мгновение (подхватывая медитативный настрой режиссера) ты понимаешь — красоту можно найти в чем угодно и в ком угодно, было бы желание. Ибо красоты и постоянного ее становления в мире больше, чем кажется с первого взгляда. Имеющий глаза да увидит.

Однажды в своем “Художественном дневнике” за январь 2008 года я уже писал, что камера Слюсарева фиксирует следы ангельского присутствия. Растворенного в сложном городском ландшафте незримого наблюдателя, сгущающего вокруг себя пространство. Когда еще мгновение назад, казалось бы, ничего не предвещало “точки сборки”, ан нет, фотограф щелкает, и точка вылетает.