Новый Мир ( № 8 2013)

В этой строфе (где впервые в стихотворении появляется «я») план укрупняется: перед нами уже не обобщенные поле битвы, звезды, дождь и люди, а конкретный падающий самолет и погибающий в нем летчик. Особое внимание обратим на словосочетание «воздушной могилы» из 3-й строки этой строфы, в котором сконденсировано намеченное ранее со(противо)поставление земли и неба. Поскольку теперь убивают и в небе, прямо там можно хоронить, как раньше хоронили в земле (к которой неуклонно приближается «ласточка»-аэроплан). Не обойтись в данном случае и без указания на многократно отмеченный подтекст — «Демон» Лермонтова с его строками: «На воздушном океане / Без руля и без ветрил / Тихо плавают в тумане / Хоры стройные светил».

 

(VI) И за Лермонтова Михаила

      Я отдам тебе строгий отчет,

      Как горбатого учит могила

      И воздушная яма влечет.

 

Еще один крупный план. Цитата из «Демона» ассоциативно притягивает в стихотворение упоминание о Лермонтове — поэте и воине, за судьбу которого автор (тоже поэт) готов дать «строгий отчет» погибающей ласточке-аэроплану (или читателю? или Богу на Страшном суде?) Здесь впервые в «Стихах о неизвестном солдате» намечается собственное местоположение Мандельштама относительно участников всех прошлых и будущих войн. Он — рассказчик о трагических событиях. Авиационный термин уже и того времени «воздушная яма» перекликается в строфе с «воздушной могилой» из предыдущего четверостишия.

 

(VII) Шевелящимися виноградинами

       Угрожают нам эти миры,

       И висят городами украденными,

       Золотыми обмолвками, ябедами,

       Ядовитого холода ягодами

       Растяжимых созвездий шатры —

       Золотые созвездий жиры…

 

Здесь — возвращение общего плана. Изображаются звезды — символ карающего неба, доносчики на Страшном суде («ябеды») и, возможно, — похожие на падающие звезды, сбрасываемые с аэропланов бомбы. Кроме того, поэт развивает возникшую еще в зачине стихотворения тему еды и голода на войне («всеядный» (I) — «манна» (III) — «голодать» (IV) — «виноградинами», «ягодами», «жиры» (VII). Но наверное, самое главное для нас — это отметить впервые заявленную в комментируемом фрагменте темугубительногосвета, падающего на землю с неба, не света жизни (традиционная интерпретация этого мотива в поэзии), а света смерти. В VII фрагменте содержится ответ на вопрос II строфы: «для чего» звездам «нужно глядеть» на поле боя? Для того чтобы угрожать человечеству карой небесной.

 

(VIII) Аравийское месиво, крошево,

        Свет размолотых в луч скоростей,

        И своими косыми подошвами

        Луч стоит на сетчатке моей.