Новый Мир ( № 8 2013)

Разумеется, очень часто мы будем совпадать в своих гипотезах и выводах с филологами, анализировавшими «Стихи о неизвестном солдате» до нас, а иногда — просто использовать их замечательные находки. После некоторых колебаний и размышлений мы решились в данном варианте работы не загромождать текст бесчисленными ссылками.

Заранее просим прощения у всех без желания обиженных.

 

(I) Этот воздух пусть будет свидетелем,

    Дальнобойное сердце его,

    И в землянках, всеядный и деятельный,

    Океан без окна — вещество.

 

Под «воздухом» здесь, очевидно, подразумеваетсянебов двух его воплощениях: (а) небо над полем битвы со стучащим «сердцем» — военным аэропланом в эпицентре (в которое, возможно, целится дальнобойное орудие и которое само может выступить в роли дальнобойного орудия) и: (б) небо («воздушный океан»), заполняющее собой окопы и землянки (в землянках, в отличие от обыкновенных домов, нет окон, поэтому и небесное «вещество» изображается у Мандельштама «без окна»).

Почему окопный «воздух» тоже описывается как небо? Потому, что смерть теперь правит бал и на небе, и на земле, и под землей, следовательно, разница между «воздухом»надземлей иподземлей утрачивается. Соответственно, оба неба призываются в свидетели на грядущем Страшном суде (ср. идиому: «Призываю небо в свидетели!»).

 

(II) До чего эти звезды изветливы!

     Все им нужно глядеть — для чего? —

     В осужденье судьи и свидетеля,

     В океан без окна, вещество…

 

«Судебная» тема развивается. Картина дополняется образом звезд-доносчиц («изветливы» от «навет»). Доносят они Богу на небо, которое раньше выступало в роли «судьи» над воюющими людьми или величественного «свидетеля» кровопролитных битв (ср., например, соответствующие сцены «Войны и мира»), а теперь само оказалось втянутым в мясорубку войны и потому «осуждается».

 

(III) Помнит дождь, неприветливый сеятель,

      Безымянная манна его,

      Как лесистые крестики метили

      Океан или клин боевой.